Порог

– Когда? – с подозрением спросил Валентин.

– Очень быстро, поверьте. Как только я разблокирую двери его каюты. – Прима усмехнулась.

* * *

Ян навьючил тюк на спину. Прошел несколько шагов.

Тяжело, но идти можно.

– Не стоит тянуть, – сказал он.

– Я не понимаю, что именно ты хочешь делать, – сказала Адиан. – Дети ушли, мы остались…

– Оставаться смысла нет, – сказал Ян. – У нас больше нет ни укрытия, ни запасов. Все, что осталось, мы унесем. Сидеть возле сена, жевать его с утра до ночи и медленно ослабевать? Мы пойдем, Адиан. Пойдем по следам детей. Мы не будем их сдерживать, у них останется лучшая пища. Но мы попробуем их догнать.

– А смысл? – спросила Адиан. – Если даже дойдем – ты уверен, что там, за горами, остались чистые земли?

– Ядерных зарядов было не так много, – сказал Ян. – За горами села, маленькие бедные городки, их никто не станет бомбить. И в любом случае мы попытаемся.

Он увидел, как в глазах Адиан появилась пусть не надежда, но цель.

– Ты прав. Раз уж мы выжили, то какой-то смысл в этом был. Давай попробуем. Знаешь, я буду рада увидеть Лан. Может быть, мы сохраним семью.

Ян обнял ее, на мгновение зарылся лицом в гриву волос. А потом поднял второй вьюк и помог забросить на спину.

Времени на сомнения не было, как и на нежности. Дети ушли утром, сейчас миновал полдень. До темноты надо пройти по их следам как можно больше – чтобы не было искушения вернуться к пепелищу.

Для чего-то же они выжили…

* * *

Кисть у Гюнтера была закована в прозрачный герметичный лубок, заполненный прозрачным репарационным гелем. Руку он держал чуть на излете, и при взгляде на распухшие розовые пальцы Мегер непроизвольно хмыкнула.

Гюнтер сердито и недоумевающе посмотрел на нее.

– Сосиски в стеклянной кастрюльке, – с невозмутимым лицом сказала Анна.

Гюнтер пробурчал что-то себе под нос.

– Не сердись. Это нервное, – пояснила Мегер.

– Тебя бы так приложило… – мрачно сказал оружейник.

– Зато вы единственный офицер Космофлота, который вступал в наземный огневой контакт с противником! – вставил Алекс.

Гюнтер с подозрением глянул на юного навигатора, но тот был абсолютно серьезен. Ксения, сегодня допущенная в рубку, молчала, погруженная в свои мысли, командир тоже не улыбался. Оружейник вздохнул и ответил:

– Плохо вступал.

– Что поделать, люди размякли, отвыкли воевать, – согласилась Мегер. – Но может, и неплохо, а? Учитывая историю Человечества?

Гюнтер мрачно повернулся к пульту.

– Как бы там ни было, – сказал Валентин со своего места, – какими бы мирными мы ни стали, я попрошу тебя, Гюнтер, быть наготове.

– К чему? – спросил оружейник.

– Ко всему.

Гюнтер покосился на командира, потом кивнул:

– Одна рука у меня работает. Голова тоже.

– Алекс, что у тебя с курсом? – спросил Валентин.

– Все готово, – сказал навигатор. – Мы уходим в межзвездное пространство на два световых дня. И возвращаемся. Это будет недолго.

Валентин кивнул. На экране перед ним была станция Ракс – огромная и одинокая. Рядом висел основной корабль Ракс – двадцатиметровое металлическое веретено. Захваченный в бою метеорит, очищенный от остатков камня, был уже выведен в заданную точку пространства, куда корабль вскоре переместится.

– Прощай, Прима, – сказал Валентин, включая дальнюю связь.

– Прощайте, командир Горчаков. Прощай, Третья-вовне. Прощай, экипаж «Твена», – ответила Прима. Голос Ракс был спокоен и ясен, казалось, она стоит рядом, в рубке.

– Прощай, Первая-вовне… – прошептала Ксения. Валентин с удивлением увидел, что Третья-вовне закрыла глаза и руки ее вцепились в подлокотники кресла. Она так переживает? Или боится?

– Корабль стабилизирован по оси входа, – сообщила Мегер.

– Включаю генератор… – Валентин осекся. – Гюнтер! Отбор мощности на оружейном блоке!

– Командир! – выкрикнул Гюнтер. – Пульт…

Корабль вздрогнул, когда две лазерные пушки, дав залп, выбросили в пространство остатки отработанных стержней накачки. Корпус «Твена» на миг окутала дымка расходящегося ксенона и нити расплавленного вольфрама – потом их унесло прочь.

Металлическое веретено корабля Первой-вовне осталось на месте. А вот гигантская станция за ним разваливалась на части… нет, не разваливалась – исчезала маскировка, мерцала, теряла яркость, становилась прозрачной.

Вместо изящной, разукрашенной геометрическим орнаментом станции на орбите возникло нагромождение больших и малых отсеков, скрепленное узкими трубами переходов, натянутыми и рвущимися теперь тросами, решетчатыми фермами и кабелями. В общем – обычная станция, не нуждающаяся во внешнем корпусе и построенная сугубо функционально. Часть отсеков выстрелом разнесло в клочья, из пробитых переборок струился воздух.

Валентин вдруг с удивлением понял, что просторных жилых помещений на станции не так уж и много. Входя в стыковочный отсек, они, похоже, долго блуждали кругами по путанице коридоров – чтобы каждый раз оказаться в одном и том же, но каждый раз выглядящем иначе отсеке.

У Ракс действительно была великолепная технология проецирования изображений.

– Браво, командир, – сказала Прима. – Браво.