Порог греха

Фаина Иосифовна, женщина лет сорока, встретила детей с улыбкой. Усадила на диванчик, покрытый белой простынёй. Как и полагается в хорошем медпункте, здесь всё было белым: белый стол врача, белые стеклянные шкафчики, белые табуретки. И даже настенные часы-ходики тоже были белыми.

– Вы не стесняетесь друг друга? Вас осматривать вместе или порознь? – осведомилась Мазуровская.

– Не стесняемся, – ответила Павлинка.

– Тогда начнем с тебя.

О прошлой жизни сестры и брата Фаина Иосифовна заранее поинтересовалась у Чурилова и Рускиной, и потому спрашивала только о здоровье: чем и когда болели, не было ли травм головы, переломов костей, что беспокоит в настоящее время. Приложилась холодным кругляшом фонендоскопа к груди и спине: как там постукивает сердце, работают лёгкие? Помяла живот. Поерошила волосы – не завелись ли в них какие мелкие кровососущие твари.

Редко встречала Фаина Иосифовна ребятишек в таком завидном физическом состоянии! Отправлять их на обследование в областную больницу причин не находилось, чем и обрадовала сестру и брата.

– Можете устраиваться в общих спальнях. Скажите Полине Григорьевне, что я разрешила.

Фаина Иосифовна улыбнулась и тряхнула коротко стрижеными кудрями чёрных волос. Чёрные глаза её светились.

– Всё хорошо, мои дорогие, но есть одно «но», – и свет её глаз померк. – Религиозную атрибутику надо будет снять, – она показала на крестики, которые Алесь и Павлинка держали в руках: серебряные крестики на шёлковых нитях, снятые во время осмотра. – Я не хочу сказать, что это плохо. Но, понимаете… У нас их носить не разрешается. Рано или поздно об этом узнают ребята. Начнут дразнить. Более того – просто отберут. И если не они, так воспитатели или школьные учителя.

– Как же быть? – Павлинка прижала крестик к груди. Алесь последовал её движению. – Мы не можем их выбросить! – в глазах Павлинки мелькнули страх и растерянность.

– Не надо выбрасывать, – успокоила Фаина Иосифовна. – Я их спрячу, а когда появится необходимость… Ну, безопасная возможность – крестики вам верну. Идёт?

Павлинка посмотрела на Алеся. «Как ты решишь, так и сделаем», – прочитала она в его глазах.

– Мы согласны. Мы вам верим!

– Вот и ладненько, – Фаина Иосифовна спрятала крестики в сейф, где хранились самые ценные лекарственные препараты.

– Но это ещё не всё, – придержала Фаина Иосифовна сестру и брата, уже намеревавшихся уходить. – В нашем детском доме действует коллектив художественной самодеятельности. И я руковожу им. Вы можете тоже участвовать. Поэтому я хотела бы знать, на что вы способны, что вы можете: петь, танцевать, декламировать стихи?

– Самодеятельность? – не без некоторого изумления посмотрела Павлинка на Фаину Иосифовну. – А пианино у вас есть?

– Есть старый рояль. Он в столовой стоит. Немного разбитый, но играть на нём ещё можно. А ты что, играешь?

– Да, – смутилась Павлинка. – Немного.

– И нотную грамоту знаешь?

– Знаю.

– Значит, в музыкальной школе училась?

– Нет, – ещё более смутилась Павлинка. – Меня мама учила. У неё музыкальное образование. Село, где мы жили, маленькое. Какая школа? Клуба-то хорошего не было!

Вспомнив маму, Павлинка быстро-быстро заморгала глазами: кинулась в них жгучая влага. Фаина Иосифовна заметила, но не подала вида: нельзя на этом заостряться, не выгорела ещё в ребячьем сердце боль!

– И каков твой репертуар?

Павлинка глубоко вздохнула:

– Белорусские и русские народные песни, романсы, кое-какие пьески из классики.

– Как здорово!

Фаина Иосифовна обрадовалась не понарошку, как это бывает у плохих воспитателей. В детстве она закончила музыкальную школу-семилетку по классу фортепиано. Любила до самозабвения музыку. Музыка помогала жить и переживать моменты безысходности и отчаяния. Самой дорогой вещью в её квартирке, находящейся в большом старом бараке на окраине Лесогорска, было пианино, доставшееся от родителей. И руководить художественной самодеятельностью в детском доме она взялась с мыслью приобщать детей к этому волшебному миру, который позволяет хоть на какое-то время отрываться от суровых реальностей жизни, хоть чуть-чуть отогревать так рано закоченевшие детские души. И сама отогревалась вместе с детьми.

Музыкальных специалистов в городе можно было пересчитать по пальцам. В детском доме никто из них работать за мизерную зарплату не хотел. И заведующий Чурилов был несказанно рад Фаине Иосифовне. У кого ещё есть такой человек: и лечит, и музыке учит? А главное – по желанию. За последнее платить не надо! Но занималась Фаина Иосифовна не только предметами, связанными с музыкой, хором, вокалом, аккомпанементом. По личному разумению ставила с ребятами небольшие одноактные пьесы. Готовила танцевальные номера, для чего записалась в кружок танцев в городском клубе, куда ходила по воскресеньям.

Времени на художественную самодеятельность требовалось даже больше, чем на медицинское обслуживание. Павлинка могла стать очень радивым помощником. Но когда Фаина Иосифовна узнала, что Алесь играет на аккордеоне, даже по-детски захлопала в ладоши.