Порог между мирами

– Мистер Петель — мой босс, — начал Хэдли. — Вернее, бывший босс. Мне пришлось уволиться, чтобы эмигрировать. — Стюарт и «миссис Хэдли» уселись поудобнее. — Это великий момент, мы начнем новую жизнь, правда, дорогая? — сказал Хэдли, сжимая руку «жены».

– Да, — еле слышно ответила она.

Она избегала смотреть на Тэрпина, а тот пытался понять почему. «Где-то я уже видел эту девушку, — пришло ему в голову. — Но где?»

– У вас есть все необходимое? — спросил он молодых людей.

Хэдли поспешно протянул ему список вещей, которые они собирались взять с собой. Список выглядел достаточно внушительно. Тэрпин подумал о том, как они собираются переправить все это на другую сторону. Он был уверен, что никто из корпорации им не поможет.

– Дети мои, — сказал старик, — корпорация «Земные разработки» счастлива внести свой вклад в новое пробуждение, в буквальном и переносном смысле, молодых людей Америки…

Внезапно Тэрпин вспомнил, где он видел раньше эту полногрудую «миссис Хэдли» — на спутнике «Золотые врата». Недаром он бывал там дважды в неделю, с тех пор как это заведение было открыто.

«До чего же прекрасно все складывается, — подумал он, с трудом скрывая радость. — Первая пара, которая эмигрирует в новый мир, — клиент “Золотых врат”, сбежавший с одной из девушек Фисбы Ольт. Жаль, что нельзя сообщить об этом в прессу».

– Желаю вам счастья, — сказал Леон Тэрпин и хихикнул.

12

В течение следующей недели, ко всеобщему удовлетворению, первая партия гибов перешагнула порог скатлера, чтобы оказаться в совершенно новом мире. Вся страна наблюдала за этим событием по телевидению, а непосредственными его зрителями стали Леон Тэрпин, президент Шварц, кандидат от Либерально-республиканской партии Джеймс Брискин, владелец скатлера Дариус Петель и другие высокопоставленные лица, большая часть из которых пыталась скрыть охватившие их эмоции.

«Законченные дураки, — думал Дар Петель, глядя на поток мужчин и женщин, двигавшийся через входной обруч скатлера. Его слегка затошнило, и он пошел в дальний конец лаборатории “ЗР”, чтобы закурить. — Неужели они не знают, что их ждет на другой стороне? Или их это не волнует? И вообще, кого-либо волнует их судьба? Я должен закрыть скатлер, — подумал Петель. — Все-таки это моя собственность. Я наслушался Билла Смита, пока летел вместе с ним через Атлантику, и теперь мне совершенно не хочется, чтобы мою машину использовали в качестве транспорта для эмигрантов. Слишком рано.

Интересно, где теперь синантроп? Может быть, в Йельском институте психиатрии? Или в другом столь же достойном месте, где его подвергают серии тестов на интеллект. И, само собой, без конца расспрашивают о базовых составляющих культуры его народа».

Часть сведений, которые сообщил Билл Смит, попала в гомеогазеты. Например, выяснилось, что синантропы не знали стекла, резины, а также электричества, пороха и, естественно, атомной энергии. Но, что выглядело еще более странно, они не изобрели также ни часов, ни парового двигателя, чего Дар Петель никак не мог понять. И вообще, вся их цивилизация представляла для него одну большую загадку.

Одно не подлежало сомнению: у синантропов не нашлось своего Эдисона. В их культуре не существовало фонографов, электрических лампочек, телефонов и даже древнего телеграфа. Все свои изобретения, например технику укладки дорожного покрытия из щебня, они совершенствовали в течение очень долгого времени, передавая наработанные методы от поколения к поколению. Кроме странного соединения турбины с компрессором, у синантропов не было ничего, чем они действительно могли бы похвастаться.

Оружие, при помощи которого был сбит спутник, так и осталось неизвестным. В гомеогазетах писали, что Билл Смит не смог ничего сказать на этот счет. Он не знал даже о существовании спутника. Машина-переводчик не сумела прояснить ситуацию.

Джиму Брискину, тоже следившему за развитием событий, последствия происходящего виделись в мрачном свете. «Мы совершили ошибку, не установив дружественных отношений с синантропами, прежде чем позволить первому эмигранту перешагнуть порог скатлера, — подумал он. — Теперь, разумеется, уже поздно. Само собой, президент Шварц вынужден двигаться дальше, чтобы лишить меня самых сильных козырей. Мы оба об этом знаем, и, вероятно, на его месте я поступил бы так же. Но от этого ситуация вовсе не становится менее опасной».

– Как ты думаешь, когда они начнут возвращаться? — спросил стоявший рядом Сол Хайм. — И смогут ли вообще вернуться?

– Смогла же Кэлли Вэйл выжить там в одиночку, — ответил Брискин. — Не исключено, что и они адаптируются. Условия жизни там куда лучше, чем на Марсе. — На самом деле условия нельзя было даже сравнивать. Марс совершенно не годился для жизни, и об этом знал каждый. — Все зависит от реакции синантропов.

«А поскольку администрация Шварца не стала дожидаться более близкого знакомства с туземцами, чтобы выяснить, какова будет эта реакция, — подумал Брискин, — нам придется узнать это самим. Ценой человеческих жизней».