Порог резистентности (СИ)

Впрочем, чтобы поставить точку и окончательно распрощаться с каторгой, нужно было закончить еще одно дело. Все эти годы ему снился один и тот же сон, который различался лишь в деталях – убийство любовника Рады, из-за которого они оказались на Фригории. Во сне он убивал Клевери каждый раз по-разному, но с одним и тем же финалом. Он смотрел в глаза мажора, из которых медленно утекала жизнь. Но за секунду до того, как они должны были угаснуть, Тимур просыпался. И ему хотелось выть от неудовлетворенного чувства мести.

Возвращение на Землю означало реальный шанс довести дело до конца, выдернуть из сердца пылающую занозу.

До дома матери оставалась пара кварталов. Тимур вдруг понял, что боится. Ужасно, до обморока, до слабости в коленях. Такого страха он не испытывал, кажется, никогда в жизни. Даже стоя лицом к лицу с железноруким Шаем и поднося ко рту синий столбик сосульки. Сражаясь на узкой каменной лестнице с гигантским муравьем. Замерзая в сугробе, блуждая по бесконечным подземным тоннелям, въезжая в портал, ведущий на Марс. Никогда ему не было так страшно. Потому что в глубине души он всегда верил, что далеко-далеко, на ласковой голубой планете, есть место, в котором его ждут. Дом.

И вот осталось несколько сотен шагов до этого места. До счастья, до прежней жизни. Или до знания, что ничего этого больше нет. Связаться с матерью без напульсника Тимур не мог, поэтому шел наудачу. И ужасно боялся, что идти не к кому.

Едва выйдя из портала на Земле, он благородно предложил Слону и Джоку отправиться проведать близких людей. Якобы благородно. На самом деле Тимур изо всех сил оттягивал момент встречи с реальностью. Но Слон равнодушно поведал, что в последний раз видел своих родителей в возрасте тринадцати лет, так что понятия не имеет где и зачем их разыскивать. А Джокер только молча покачал головой. Тогда Тимур на негнущихся ногах подошел к соседней кабинке и ввел конечный пункт. Три перехода и восемьсот метров пешком, высветилось на экране. И они один за другим вошли в портал.

Вот и знакомая улица. Дом, в котором когда-то он гостил ребенком у деда с бабушкой. Память возвращалась неуверенными толчками, как вода в пересохший источник. На реальные картины накладывалось прошлое, создавая стереоэффект.

Обшарпанные качели превращались в новенькие, вкусно пахнущие свежей краской. "Смотри, Тимурка, я могу солнышко сделать! А ты, малявка-козявка, не можешь!" – "Па-а-па, чего Риф дразнится?! Я тоже могу, правда, могу!" – "Конечно можешь, заяц. Давай я тебя подтолкну. Вот так, еще выше! Смотри, Риф, наш Тимка выше деревьев!".

Покосившаяся деревянная лавочка, ужасно нелепая на фоне современных эргономичных и мягких скамеек. "Я хотел тебе сказать…" – тянется в морозном воздухе бесконечная неловкая пауза. "Что, Тим?". – трепещут ресницы, тают вылетающие изо рта облачка пара. "Ты… Такая красивая!" Глаза закрываются сами – пусть будет не так страшно – губы вслепую натыкаются на прохладную мягкую щеку и начинают гореть. "Дурак, что ли?!" – голос соседской девочки звенит тонко и счастливо, растворяясь в жарком мареве сегодняшнего дня.

Отовсюду наплывали образы прошлого – то смутные и нечеткие, то поразительно живые. Перекликались на разные голоса, заставляя сердце мучительно сжиматься.

Тимур перевел дыхание, украдкой покосился на своих спутников. Что-то ты разнюнился, старик, сурово сказал он себе. Соберись, тряпка!

Он протянул руку, но дверь подъезда вдруг распахнулась сама. Тимур отпрянул, рука привычно дернулась к поясу – резак! Джокер мягко придержал его за плечо. Из задверной темноты выскочил яркий полосатый мяч, за ним с воинственным криком выбежал карапуз лет шести. Тимур благодарно кивнул Джоку – не хватало еще замочить первого встреченного на Земле младенца. Вот было бы триумфальное возвращение!

Малыш скользнул по трем взрослым безразличным взглядом. И вдруг замер, остановился, сосредоточенно глядя в землю и беззвучно шевеля губами. Забытый мячик лениво ткнулся круглым боком в скамейку, покачался и тоже застыл неподвижно.

Пухлые пальчики ребенка медленно сжимались и разжимались, на личике застыло неестественно-серьезное выражение. А на щеке… Тимур несколько раз моргнул. Сквозь покрытую темным загаром детскую кожу проступала четкая синяя паутинка. Она слегка мерцала, собираясь в узлы возле уголка губ и под глазом. Тимур поднял внезапно отяжелевшую руку, потянулся к ребенку, сам не зная, что хочет сделать…

В этот момент малыш будто проснулся. Испуганно отпрянул от Тимура, высунул длинный красный язык и, поддав пыльным сандаликом заскучавший мяч, ускакал за угол дома.

– Джок, – хрипло спросил Тимур, – ты видел?

Славный пацан, встрял Слон. Не боится ни хрена. Так и надо, с детства нужно реальным пацаном расти, потом поздно будет.

– Что-то не так? – поднял брови Джокер.