Пороги сновидения

Тотальный сталкинг (см. подробнее в кн. «Человек неведомый») может быть вызван (сознательно либо бессознательно) перенесением значительной части осознания на полевый каркас энергетического тела. Крайне важно понимать, что полевый каркас — это не только «аура», некие полевые формации, окружающие физическое тело первого внимания. Они в равной степени распределены по всему сенсорному полю, а потому субъективно проецируются как наружу, так и вовнутрь. Там, «внутри» физического тела они становятся «однородной» средой крайне слабых, по сути, подпороговых сигналов. На самом деле эти сигналы — совсем не однородны, и дальнейшее усиление осознания показывает нам, что они имеют разное качество, силу, склонны собираться в паттерны и структуры более высокого порядка. И все же на интересующем нас сейчас уровне сигналы предстают как однородные, как смутное поле, пропитывающее наше физическое тело и обволакивающее его, подобно тому кокону, который воспринимают видящие.

Практик может специально культивировать эту особую внимательность (что в какой-то мере ускоряет приближение всплеска тотального сталкинга), но может и работать по традиционной схеме — выбирать отдельные эмоциональные ряды и выслеживать их. В обоих случаях «взрыв внимания» случится.

На первых порах подобные «взрывы» — редкое событие. Они потрясают и становятся подлинными откровениями — так же как сатори, случившееся с учеником дзэн впервые, они иногда на годы меняют самоощущение нагуалиста. И так же как у ученика дзэн, взрыв тотального сталкинга может спровоцировать особый тип паранойи, своего рода «дзэнскую болезнь» толтека. Ошеломленный новым видением тональ генерирует варианты описания мира, оправдывающие (рационализирующие) этот никуда не вписывающийся опыт.

Но победить эту тенденцию можно — как раз по той причине, что нагуалист «предупрежден, а значит, вооружен». Он знает, как изобретателен тональ, насколько готов отдаться любому самодельному безумию только для того, чтобы убежать от Реальности, вдруг показавшей свое лицо в состоянии тотального сталкинга. И практик, помнящий об этом, спокойно возвращается в мир базового описания, мир разделяемых условностей, держится их как ни в чем не бывало, но осознает теперь принципиально иначе.

Если вы работаете, следуя этому несложному правилу, то в дальнейшем взрывообразное расширение осознанности происходит чаще. Если верить моему опыту, то несколько лет непрерывного намерения вызывает такой всплеск приблизительно один-два раза в месяц и каждый из них длится 2–6 часов. Поскольку я люблю всему давать названия, то придумал для него метафору — «прозрение» сталкера.

В мистическом иудаизме архангелов-стражей, охранявших Меркаву (Престол Господень), называли «князьями Величия, Страха и Трепета». Они не позволяли непосвященным приближаться к обиталищу Божества. Нечистых духом, неправедных эти величественные создания поражали трепетом, парализующим давлением, которое останавливало все их дальнейшие попытки узреть Непостижимое. Возможно, тем, кто испытал «трепет», вызванный прозрением сталкера, могучие стражи Неназы-ваемого показались бы детскими страшилками^{16}.

«Прозрение» сталкера как особое переживание возникает, когда на фоне всплеска тотального сталкинга высшей интенсивности практик общается с обыкновенными, «социальными» людьми стандартного тоналя. Не с монстрами и не с чужеродными созданиями вроде «союзников», а именно с обыкновенными людьми. (Если вы пребываете в уединении и просто созерцаете живую природу, переживание меняет характер в сторону умиротворенного просветления, спокойного наслаждения чудом Мира. Это можно назвать «восторгом» — но не экстазом, а, скорее, радостью тела от пронзительной ясности и глубины осознавания.)

При общении с людьми стандартного тоналя чувство — на самом глубоком, экзистенциальном уровне — становится по-настоящему «потрясенным». Потому что начинаешь ясно видеть, что между тобой и ними — вообще нет ничего общего! Я знаю людей, с исключительной яркостью переживших это прозрение. Как правило, они не очень-то делятся подробностями, потому что понимают — лишь тот, кто реально идет по пути усиления осознания, способен их понять. Ведь само это чувство (не имеющее ни малейшего оттенка высокомерия, собственной важности и всякой «оценочности», повсеместно царствующей в мире первого внимания) устраняет их из списка «социально принятых».

Признаться в факте подобного переживания — значит подвергнуть себя остракизму (со стороны социума — почти бессознательному, т. к. подобные явления уникальны и регулируются не законом, а «молчаливым соглашением большинства»), отчуждению от общепринятых психологических и эмоциональных связей — любимой паутины социальных людей, которую они самозабвенно плетут всю сознательную жизнь.