Порою нестерпимо хочется...

– Просто я знаю, Леланд, потому что помогал Бони… врач должен знать, как говорится… направлял в его агентство потенциальных клиентов…

– Это начал еще папа, – гордо сообщает мне Бони. – В девятьсот десятом. Страхование Жизни и от Несчастных Случаев.

– А лет десять назад Генри Стампер обратился к нам, даже не помышляя о страховке, и я его направил…

Я вытягиваю руку, чувствуя, что у меня начинает кружиться голова.

– Постойте, подождите минуточку. Вы хотите, чтобы я поверил, будто Генри Стампер регулярно оплачивал полис в пользу наследника, которого за двенадцать лет ни разу не видел?

– Абсолютно верно, сынок…

– А за предшествовавшие двенадцать на которого и взглянул-то не более полдюжины раз? Последним напутствием которому было «поднимай свою жопу»? Доктор, есть пределы доверчивости…

– Так зачем же ты вернулся домой? – взвизгивает Бони, слегка встряхивая меня за плечи. – Ты должен получить этот полис. Чтобы вернуться в школу.

Его напористость пробуждает во мне слабые подозрения.

– А что, – я скольжу взглядом по его руке, – для того чтобы вернуться домой, нужны какие-то особые причины?

– А когда увидишь Хэнка, – прерывает меня доктор, – передай ему, что все мы… думаем о нем.

Я отворачиваюсь от старика.

– А почему вы все о нем думаете?

– Господи, разве все мы не старые друзья этой семьи? Знаешь, меня привез сюда мой внук. Он сейчас в приемной. Пока я буду у Генри, он может отвезти тебя на машине. – Работают слаженно, как одна команда. Я уже был не второкурсником и не свадебным генералом, а подозреваемым в лапах двух кафкианских следователей, набивших руку в сокрытии обвинения от своей жертвы. – Ну как? – спрашивает Бони.

Скрипя и пыхтя, доктор поднимается со стула, чтобы ответить за меня.

– Невозможно отказаться от такой услуги, не правда ли? – Он обходит стол, и при приближении этого Джагернаута я чувствую, что попал в ловушку.

– Постойте, подождите, люди, – требую я, пытаясь подняться на ноги. – Какое вам дело, увижусь я с братом или нет? Чего вы хотите?

Оба искренне недоумевают и изумлены моим вопросом.

– Как врач я просто…

– Знаешь, что… – Рука Бони снова вцепляется в меня. – Когда увидишь Хэнка, передай ему или его жене, что наша автолавка снова будет ездить по этому маршруту. Скажи, что мы с радостью будем выполнять его заказы, раз машине все равно придется делать там крюк. Пусть, как всегда, вывесят на флагштоке, что им надо. Тебя не затруднит сделать мне одолжение?

И, отчаявшись, я перестаю отыскивать причины их настойчивости: я просто больше не могу сопротивляться их давлению. Пусть этим занимается Хэнк, он привык к этому. Я говорю Стоуксу, что все передам Хэнку, и пытаюсь двинуться к двери; его цепкие коготки выпроваживают меня в приемную и там неохотно отцепляются от моего плеча.

– Послушай, Бони, – замечает доктор, – может, послать Хэнку индейку по случаю? Могу поспорить, что за всеми делами они не успели купить. – Он запускает руку под халат в поисках кошелька. – Вот, я плачу за птичку для Хэнка. Ну как?

– Это очень по-христиански, – серьезно соглашается Бони. – Ты не согласен, сынок? Обед в День Благодарения без старой запеченной курочки и не в обед как-то, а?

Я сообщаю им, что полностью разделяю их чувства относительно Дня Благодарения, и снова пытаюсь прорваться к двери, но костлявая рука сжимает мое плечо, и, более того, я вижу, что путь мне преграждает прыщавый Адонис, тот самый, что крал плитку шоколада в баре.

– Это мой внук, – сообщает Бони. – Ларкин. Ларкин, это – Леланд Стампер. Ты отвезешь его к дому Стамперов, пока я навещаю старого Генри.

Внук ухмыляется, хрюкает, пожимает плечами, играет молнией своей куртки, делая вид, что не помнит нашей предыдущей встречи.

– Да, знаете, что я подумал… – Доктор продолжает возиться со своим бумажником. – Могу

поспорить, в городе найдется тыла людей, готовых купить Хэнку праздничный обед…

– Мы соберем ему корзину! – восклицает Бони. Я пытаюсь объяснить, что вряд ли Хэнк находится в таких стесненных обстоятельствах, но понимаю, что это не милостыня с их стороны и дело не в том, что он нуждается. – Не забудь клюквенного варенья, сынок, ямса, миндаля в сахаре… а если еще что нужно, позвони мне, слышишь? Мы позаботимся. – Им просто хочется сделать ему подарок.

– Ларкин, отвезешь мистера Стампера и сразу же возвращайся за мной. У нас есть дела…

Но зачем им это надо? – вот в чем вопрос. Зачем и для чего? Эти непомерные подношения совсем не походили на страсть Леса Гиббонса ниспровергнуть героя с пьедестала. Ведь герой уже ниспровергнут. Так к чему же эти благодеяния? И, похоже, такую потребность испытывали не только эти два клоуна, но и большая часть горожан.

– Ты не знаешь, что им надо от моего брата? – спрашиваю я у внучка, следуя за ним через стоянку под проливным дождем. – К чему все эти щедроты? Чего они хотят?