Порок

Кладбище капуцинов находится в Риме в начале улицы Венето в основании церкви Непорочного Зачатия, где в золотом остенсории, бережно обернутое в алый шелк, покоится сердце той, которой явилась здесь Пресвятая Дева; ее бледное, припудренное тело, укутанное вуалью, хранится в раке, у которой стоят на коленях слепые девушки, хрустальными голосами вознося к ней молитвы, дабы она вернула им зрение. Это длинный коридор, по левую сторону которого — шесть расположенных рядом часовен, а справа — подвальные окна, откуда проникает немного света, вход охраняет монах-капуцин с белой бородой, у которого сквозь вырез монашеского облачения проглядывают обвязанный вокруг шеи платок и пожелтевшая от умерщвления плоти майка. Когда этот человек видит, что некоторые подозрительно ведущие себя иностранцы надолго останавливаются возле каждой часовни, он странно прерывисто машет руками, как если б вытаскивал штопором из виска себе мозг или грозился устроить такое гостям, громко бормочет и бежит по плитам в своих кожаных сандалиях на босу ногу, дабы прогнать посетителей, которых подозревает в намерениях более темных, нежели простая молитва у гроба, может быть, те хотят сделать снимок или что-то стащить, может быть, они хотят написать на святых мощах похабщину. Дневной свет еле сочится в подвальные окна, защищенные глубоко вбитыми в камень железными прутьями, и в светильниках из тонких ребер и незаметно перевязанных проволокой берцовых костей уже нет свечей, что когда-то освещали процессии да спектакли, отбрасывая на стены колышущиеся тени фигур с капюшонами. Здесь все сделано из костей: арки, своды, фризы, мозаики, орнаменты, украшения. В часовнях, своды которых подпирают колоннады крестцов, лежат груды черепов, выстланы ложа из бедренных костей, на которых простерты изможденные капуцины в монашеских одеяниях, иссушенных химическими реакциями здешней почвы, к скрещенным на груди рукам шнурками привязаны распятия из черного дерева, перламутровые четки, пожелтевшие ярлычки с черной каемкой, либо же они расположены стоймя, подвешены, сгорбленные, со сточенными затылками, в нишах, плывут на лодочках из лопаток детских скелетиков, племянники и племянницы Папы Урбана VIII, который привез из Иерусалима священную землю, дабы посыпать ею ниши, где стоят, тоже с ярлычками, распятия, сосуды из слоновой кости и кровавого цвета свечи. Каждая из шести часовен представляет собой сооружение особого вида, отличающееся от остальных выбранными за основу костями, друг друга последовательно сменяют челюсти и позвонки, лопатки и ребра, схожие по форме с мозгом крестцы. Здесь покоятся останки четырех тысяч монахов-капуцинов, умерших в Риме в благоухании святости меж 1525 и 1870 годами, а также зуавов, павших в сражении при Порта Пиа в 1870 году, плюс те князья, что пожелали быть переодетыми после смерти в облачения капуцинов, — все они были выкопаны, кости их были разъяты, перемешаны и затем вновь собраны рукой капуцина-священника французского происхождения, имя и судьба которого неизвестны. Мотив летящего черепа, для крыльев которого использовались перевернутые и усеянные тонкими бороздками лопатки, повторяется в каждой часовне, а в самом конце, у последней ниши посетителя настигает крылатая смерть в виде парящего в воздухе малорослого скелета с серпом из обломков ключиц, весами и песочными часами в руках.

Хотя доступ к каждой часовне прегражден железной оградой в половину человеческого роста, в самых доступных местах на костях углем выведены заурядные римские имена. Посетители, как правило, либо изумлены, либо дрожат от страха посреди этого мрачного скопища и чаще всего там не мешкают, тот же, кто вдруг возвращается чуть назад, задерживается, — сразу же пробуждает у охранника подозрение, и он того подгоняет, посетитель же напрасно пытается его подкупить. Гость возвращается на следующий день, переодевшись, но монах узнает его и сразу же выдворяет. На третий день, разъяренный подобной травлей, посетитель стрижет волосы, подумывает даже о том, чтобы взять напрокат церковное облачение, но монах по-прежнему распознает его, словно посланника преисподней. Фердинанд Грегоровиус в опубликованной в конце XIX века книге «Годы странствий по Италии» говорит, что в былые времена это кладбище по ночам служило местом весьма странных фарсов, когда здесь можно было увидеть величественно держащих голову дам в расшитых золотом богатых шелковых одеяниях, с безукоризненно бледной кожей, на которую падала тень черной мантильи. Они расхаживали и обмахивались меж мертвых капуцинов и вдруг теряли сознание, когда в темной нише показывался жуткий оскал маски комедианта.

Музей медицинской школы