Порок

Я знал, что он не спасует, так же как и знал, что он не трусливый слабак. Но Макс довольно импульсивен в своих решениях. После содеянного он может крупно об этом пожалеть. Если сравнивать нас двоих, то в рациональности первенство займет он.

Поднимаю выжидающий взгляд на Кота и получаю взамен безмолвное согласие в льдистых глазах.

– Ну? – качнулся он на пятках и, запрокинув голову к небу, медленно выдохнул струю пара изо рта.

– Баранки гну, – подъебал насмешливо, но сразу перешел на суровый тон. – Ты прикрываешь тыл. Не отсвечиваешь, не озираешься! Дернем через панельки домов и встретимся на нашем школьном стадионе.

– Мы не вместе, что ли, будем? – непонимающе нахмурился Кот.

– Нет, – отрицательно мотнул башкой. – Разделимся. Чухаем и во дворах разбиваем сходняк. Это на случай, если он быстро врубится и рванет за нами. Рискованно на пару гнать. Лучше перестрахуемся. Усек? – подогнул колени, заглядывая в его склонившуюся вниз мрачную рожу.

– Ты потом… – исподлобья смерил меня пытливым взором.

– Мне кажется, с этим вопросом ты не ко мне, Кот, – разгадав на раз, какой посыл несет друг. – Я никогда не смотрел в глаза своей совести. В этом наша с тобой разница. Я еще раз повторю: сейчас ты еще можешь отказаться, если не уверен, не хочешь, – но последние слова я уже кидал ему в спину. Макс развернулся, пропуская разговор мимо ушей, и попер в сторону палисадника, располагающегося под хрущевкой. Под ковром снега схватил примеченный обломок кирпича и заложил себе в карман короткой куртки.

– Зачем?

– Проломить, если потребуется, котел. Откуда я знаю, может, нам попадется спринтер, – вернул себе в голос былой юмор, но голубые глаза оставались серьезными. – Туман, выхлоп то будет от этого?

– Обижа-а-аешь… – вытащил из куртки шарф и приступил перетягивать пол своего лица до глаз. – В нашем случае, а тем более в моем положении, на горизонте маячат баснословные бабки, – Макс последовал моему примеру и тоже с ответственностью подошел к конспирации. – А вообще, не дело, Кот, – открыто развеселился я, прокалывая губы об мохеровый черный шарф. – У кого родичи спекулянты? Должен знать, что мех – это своеобразная валюта, на которую можно приобрести как деньги, так и продукты.

– Я в их дела носа не кажу. Но знаю одного перекупщика, – исподлобья подмигнул мне с гнусной усмешкой на губах. – Если все срастется, то фарш*(наличность) получим уже завтра, – последний раз кинул на меня серьезный взгляд и застыл так на мгновение. Глаза в глаза, готовясь именно сегодня впервые перейти ту допустимую для нормального человека грань.

Подозрение холодными щупальцами касалось сознания и нашептывало, что сейчас мы с Котовым переступим точку невозврата и отправимся стрелой по роковой судьбоносной, затягивающей в пучину грязи воронке нашей жизни.

– Нус-с-с… – прищурился Макс. – С твоей легкой руки? – и я был уверен, что он в данный миг, как и я, давит в томительном предвкушении лыбу.

Всё… Вот теперь и он окончательно сорвал все тормоза. Ждет только мой ход.

– Ты все запомнил? Идем позади. Своей рожей не светишь. Ты отвлекаешь, я сдираю, и ломимся что есть силы. Я буду ждать тебя на стадионе. Кот? – последнее рявкнул ему, глядя в застывшие стеклянные глаза. – Слушай и запоминай! Хватит ебалом торговать! Затеряешься между домами во дворах. Освещения там толком нет.

– Да понял! – кивнул, иронично закатывая глаза. – Погнали!

Одновременно сорвались с места, а уже через час вели с железнодорожного вокзала примеченного лоха. Только стоило нам скрыться от людного вокзала и ступить на опустевшую улицу, переглянулся с Котом и молча выставил перед ним указательный палец. Раз. Второй, и секундная безмолвная пауза для того, чтобы еще раз пронизывающим взглядом пообещать, что будет, если он оступится. Два. Третий выставленный палец, означающий команду «начали», и мы оба с ним тут же резко срываемся с места. Макс напустился на фраера, сходу со всей дури сбивая пижона с ног в сугроб на край дороги, а я тотчас ловко, параллельно действиям друга, срываю с эскимоса черную блестящую меховую шапку под жалящие сознание догадки.

Синхронная и слаженная работа, как и молниеносный побег без секунды задержки. Как я и думал, лох в полнейшей несознанке происходящего. Наша внезапность и его обескураженность от шока.

В глазах вяжет такой сладкий триумфальный дурман, затуманивая рассудок. Тело прошивает электричеством адреналина в сумасшедше бахающем ритме сердца, перетекающим тягучей истомой в сгустившейся крови. Я чуял, как мозг постепенно переходил в состояние анабиоза, впадая в спячку от эйфории. Планку начало срывать от наполняющего кайфа, и я, не теряя ни секунды, глянул на бегущего рядом Макса.

– Расход, – задыхаясь, дал указание и стянул с себя шарф.

Кот кивнул мне, и тут в кои-то веки в мертвой тишине разразился штормовой вопль наебанного рыла:

– Черти проклятущие! Да я! Да я! Да я вас сейчас кастрирую, сучьи малолетки! – взъяренно надрывался в неистовом крике на всю округу мужик и дернул за нами.