Порок

– Но нельзя быть столь категоричным…

– Я конкретный человек и жду от окружающих того же, но она попала в клинику третий раз, ей становится все хуже и хуже, дома невыносимо, у меня сын, который боится оставаться с ней наедине.

– Но мы постараемся помочь, думаю, что выправим ситуацию.

– Я это слышу от вас в очередной раз, но болезнь прогрессирует. Нельзя ли поместить ее в дом для душевнобольных на постоянное жительство? – спросил Баумистров.

Пауза.

– Это то же, что умертвить ее, в период ремиссии ее придется забрать домой, так захочет она сама, я думаю.

Силой удерживать здесь ее невозможно.

– Получается, когда женщина ходит под себя, а потом рисует на стенах своими же испражнениями, это для вас норма? И не повод для кардинального решения вопроса?

Пауза.

– Я не знаю, что вы имеете в виду…

– Я имею в виду, что, может, стоит применить альтернативный вариант? – голос Баумистрова звучал все тверже и настойчивей.

– Не понял?

– Как насчет эвтаназии?

– Что?

Пауза.

– Не стройте из себя ангела! Этот метод практикуется в цивилизованной Европе с середины восьмидесятых годов.

– Но там она производится по добровольной просьбе больного, что совсем иной случай. – Пауза. – Да и моральные принципы не позволяют мне совершить это…

– Доктор, оглянитесь, какие принципы, мы потеряли страну, сейчас в цене один принцип – принцип денег. – Пауза. – И не я это придумал, просто лично мне удалось приспособиться под меняющийся мир.

– Человеческая жизнь не должна мериться деньгами, это неправильно.

– Но человеческие блага никто не отменял, так ведь, доктор? Разве вам, человеку в возрасте, никогда не хотелось иметь хороший дом за городом?

– Ха-ха-ха! А вы попали в точку, мне и вправду всегда хотелось иметь собственный дом за городом, провести в нем остаток жизни.

– Вот видите, комфорт никто не отменял, если мы с вами договоримся, у вас будет собственный дом, если пожелаете, даже на берегу моря.

– Зачем моря?! Мне бы было достаточно просто иметь хороший дом…

Запись прервалась, что было потом, договорился ли душегуб Баумистров с доктором, было неизвестно. После повторного прослушивания и учитывая предположения близких родственников, выводы напрашивались сами собой. Александр Сергеевич, он же Колкин, лечащий врач Рубинштейн Веры Давидовны. И как вспомнил Евгений, когда он пробивал место жительства Колкина, в поисковой системе базы данных вылез адрес загородного поселка. Значит, он все-таки подписался на дом за городом?

Теперь Евгений просто обязан был навестить его. Но что это даст, он сознается в убийстве первой жены Баумистровой? Вряд ли! Мало того, поездка может вызвать интерес как Баумистрова, так и того же Житомирского, который пригрозил ему санкциями. А это может закончиться увольнением. Поэтому сейчас ему никак нельзя наведываться к врачу. Может, осторожно поинтересоваться у Станиславского, что за фрукт этот Колкин? Нет! Станиславский открыто поддерживает Воинова, верит в его невиновность, да и другу детства Житомирскому может настучать.

На домашнем компьютере отсутствовала информационная база данных, а служебный ноутбук он сдал на временное хранение Вадиму Мурычеву. Поэтому Евгению пришлось сделать пару звонков коллегам, чтобы они выяснили, с какого времени Колкин проживает за городом. С 1996 года, был их ответ. Евгений уже не сомневался, что дом он купил или построил на деньги Баумистрова-старшего.

Но кто подложил диск? Есть кто-то, кому преследование и неприятности Баумистрова были выгодны. Но кто? С точки зрения правосудия, диалог на диске не таит реальной угрозы для Баумистрова, да и предложение убить беспомощную женщину еще не значит, что именно по заказу мужа в итоге и умертвили Веру Рубинштейн. Эту запись необходимо подкрепить рядом доказательств, таких, как свидетельские показания, эксгумация трупа Веры Давидовны, чтобы еще раз прояснить причину смерти, – по официальной версии она же умерла от инфаркта.

Евгений на следующий день после разговора с Аллой Рубинштейн, сестрой покойной выяснил, что эксгумировать нечего, тело Веры Давидовны было сожжено в крематории Москвы, а прах перевезен в родной город. Но перед тем он совершил почти кругосветное путешествие. Первоначально Павел Сергеевич горел желанием захоронить останки жены на кладбище в Иерусалиме, в Кедронской долине, где место-могила стоит один миллион долларов, но ему не дали разрешения по религиозным соображениям, так как кремация у евреев запрещена. Ничего не оставалось, как вернуться с исторической родины покойной жены обратно в Россию. Факт кремации лишний раз подогрел подозрения Евгения, что Баумистров повинен в смерти первой жены, но это было только подозрением, ведь доказательная база отсутствовала.

С новыми фактами расследования он хотел в первую очередь ознакомить Агера Агишевича, но тот вместе с женой уехал на новогодние каникулы к дочери в Италию. Наступления Нового года Евгений не чувствовал, праздничное настроение полностью отсутствовало, подтверждением тому было то, что он убедил Вовчика в последний день года, тридцать первого декабря, проехать вместе с ним в ОВД Советского района города.