Порок

А доказательство он добыл следующим образом. У подозреваемого под курткой ничего не было, кроме рубашки. Зимой мало кто решится на поход в театр в одной рубашке без пиджака или свитера. И когда Степанов узнал у подозреваемого его место в зале, то сразу отправил туда людей, но они не обнаружили там никакой одежды. Генерал не сдался, он приказал обыскать все здание, «нюх» подсказывал ему, что он на правильном пути. Пиджак со следами крови нашли в мусорной урне, но не обошлось без помощи собаки с кинологом. Подозреваемый все отрицал, и только когда через несколько дней на пиджаке эксперты выявили фрагменты его ДНК, он признал свою вину. А убийство произошло из-за банальной ссоры, – они не поделили кабинку туалета.

– Вот что! – Вовчик глотнул виски. – За Шишкиным стоит Степаныч, они какие-то дальние родственники, по его негласной команде занялись Барсуком. Сечешь?

Евгений кивнул. Вовчик продолжил:

– У Степаныча, насколько мне известно, пересеклись коммерческие интересы с Барсуком, он мешал ему, поэтому авторитета и арестовали для профилактической беседы, хотя там вымогательством далеко не пахло.

– А что они не поделили?

– Степаныч «крышует» одну юридическую конторку, она занимается банкротством государственных и муниципальных предприятий. Так вот, Барсук положил глаз на один объект в центре города, но там уже хозяйничали коммерсанты Степаныча, и все вылилось в конфликт. Но зачем было убивать Барсука – непонятно.

– Ты думаешь, убийство авторитета – каприз Степаныча? – спросил Евгений.

– Нет, я думаю, что Шишкин вспылил, потерял контроль над собой. Но версию, что он умышленно пошел на убийство, отбрасывать нельзя. Может, он просто забыл подстраховаться и сделать предупредительный выстрел… – Вовчик замолчал, отпил из бутылки и протянул ее Евгению. Коллега не отказался, глотнул, не скривил рот как прежде, он пребывал в задумчивости.

– Здесь никак не докажешь и не узнаешь, как все произошло на самом деле, – очнувшись, ответил Евгений.

– Но это не все, – важным голосом ответил Вовчик. – Я не решался тебе говорить об этом.

– Что? – Евгений посмотрел на Вовчика. – Что? Говори! – повторил он, увидев напряженное лицо коллеги.

– Да я о твоем клиенте, который откинулся в дурдом.

– Это ты о Воинове? – удивленно спросил Евгений.

Вовчик кивнул.

– Что? Говори! – Евгений проснулся.

– Там тоже может быть замешан… – Вовчик не договорил, он посмотрел на напряженное лицо Евгения, отпил глоток. – Понимаешь, Жень… – он замолчал.

– Кто? Договаривай, если уж начал.

– Ладно… Ты мой друг, но я тебе ничего не говорил, меня просили лично и сам понимаешь – кто, – Вовчик в очередной раз отпил из бутылки и окончательно опустошил ее. Недолго думая, он отворил дверцу автомобиля и выбросил стеклянную посуду на проезжую часть. Звонкий лязг стекла об асфальт разорвал тишину – бутылка не разбилась. Евгений промолчал, но в другое время и в другом месте он бросился бы на Вовчика с упреками.

– Так вот, когда убили, как ее там…

– Рахимову?!

– Нет, Баумистрову, ко мне неожиданно пожаловал сам Степаныч, он расспрашивал про все тонкости дела, все нюансы убийства, так вот… – Вовчик замолчал, посмотрел на Евгения, который ждал дальнейшей исповеди.

– Что дальше?

– Хочется выпить, я мерзну, – выговорил Вовчик.

Евгений завел машину, включил на полную мощность печку, дал по газам. Автомобиль тронулся с места, раздался хлопок, хруст – это была бутылка из-под виски. На этот раз Евгений не удержался:

– А если бы колесо проколол?!

– Ладно, не кипятись, не рассказывай сказки, что осколок может прошить шину, – невозмутимо ответил Вовчик.

Они доехали до ближайшего продуктового магазина, купили бутылку виски и пару стаканчиков, Евгений прихватил еще лимон и пару апельсинов. Без закуски пить он не мог.

Также разместившись в машине, открыли бутылку и разлили на двоих. Ностальгия пронзила обоих, пришли воспоминания, как они вдвоем и еще несколько коллег вот так же, после тяжелого рабочего дня, поздно ночью сидели в автомобиле и распивали купленную на только что выданную получку водку и занюхивали хлебом. И всем было весело, и работа опера казалось нескончаемой романтикой. Но грезы рассеялись, когда Вовчик продолжил свой рассказ:

– Мне пришлось по наставлению Степаныча арестовать старого рецидивиста по фамилии Шулыгин, он имеет десять судимостей, две из них за попытку изнасилования. Он освободился ровно за месяц до того, как нашли первую жертву, вел себя довольно тихо, тусил с корешами, но в потасовках замечен не был.

Они чокнулись пластмассовыми стаканами и выпили до дна. Понюхав ломтик лимона, Вовчик продолжил:

– Так вот, Степаныч сам лично два дня мурыжил этого Шульгу у нас в изоляторе в Кировском, чтобы тот взял убийства женщин на себя. Он ему даже руку сломал.

– Это как, поясни подробней?

– Когда нашли тело Баумистровой, на следующий день мои ребята арестовали Шульту. Поначалу я сам подумал, что и впрямь этот Шульта и есть насильник, а тут еще Степаныч, он редко когда ошибался, ведь опер опытный, сыщик от Бога, можно сказать.

Они выпили еще, и Вовчика понесло: