Порок

Помимо мыслей о Татьяне и бессмысленном, как ему казалось, разговоре, его голова была занята думами о встрече Житомирского с прокурором, о результатах которой он строил только догадки. Житомирский обещал приехать в ИВС на Шафиева. За безразличием Евгения скрывались переживания, он знал, что если прокурор будет первым, кто расскажет Житомирскому об инциденте с хозяевами дорог, то ему предстоящая встреча с шефом не сулит ничего хорошо. Статус любимца ему не поможет. Житомирский строго карал тех, кто утаивал конфликты с коллегами из других силовых структур.

«Ладно, что будет, то будет, все равно не уволит», – успокаивал себя Евгений.

И тут ему невольно захотелось забыться и продолжить слушать бредни Воинова. Это было единственным исключением из правил до сего момента, когда он дал разрешение на вхождение не просто подследственного, а убийцы в свою личную жизнь. Подумать только, убийца трех женщин читает нравоучения и раскладывает его жизнь по полкам! Именно противоречивость момента забавляла его эго в минуты ожидания.

«Да, в жизни иногда встречаются и такие парадоксы», – отметил он про себя.

– Родители ругают детей за то, что они теряют драгоценное время, когда развлекаются компьютерными играми или рыщут по Интернету, хотя сами частенько предаются искушению виртуальности, закрывшись в комнате или ванне. Вы поняли, о чем я?

Евгений задумчиво кивнул.

– Все проходят через одно и то же испытание, половая жизнь находится между двумя мирами – отягощенной реальностью и виртуальным миром, где возможно все, – Воинов попросил воды, пересохло в горле.

Евгений налил воды в железную кружку и подал ее в руки подследственного. Воинов жадно отпил и, поставив полупустую чашку на стол, продолжил:

– Именно мастурбация – главная причина неурядиц половой жизни партнеров, а не половое бессилие мужчин с наступлением возраста, как считают многие. И вы тому подтверждение, для вас объект влечения – возрастные женщины, а не Татьяна, хотя ради нее вы готовы на многое, даже на прощение.

Евгений промолчал.

– Но у нее есть заморочки, ведь она тоже человек. Но она все же старается жить реальностью и время от времени воплощает свои фантазии в жизнь.

– Чушь какая-то! – возмутился Евгений, он нервничал и хотел было напуститься на Воинова с угрожающей тирадой, чтобы не забывался. Но не успел, в этот момент в кабинет ворвался Житомирский, и Евгений по его лицу определил, что гневную тираду, скорее всего, придется выслушать ему самому. Он быстро распорядился, чтобы конвойный увел Воинова обратно в камеру. Последнее, что Евгений увидел на лице Воинова, так это довольную ухмылку.

Евгений приготовился к словесной порке. Патрон был не в духе, присел на стул. Евгений предложил воды, Александр Федорович кивнул. Воды налил в ту же металлическую кружку, от которой только что отпил Воинов. Умысла забыть сполоснуть кружку не было.

Как и опасался Евгений, Житомирский первым делом спросил, почему он не доложил о конфликте с гаишниками. Евгений начал что-то объяснять, но патрон прервал, махнул рукой, встал и пригласил на улицу на перекур.

– А, ты не куришь?! – ответил сам себе Александр Федорович, доставая сигарету из пачки.

– Могу постоять, – тихо ответил Евгений и поковылял за старшим по званию товарищем.

Во дворе изолятора Александр Федорович изложил подчиненному в полном объеме весь разговор с прокурором, опустив только личностные моменты.

– По существу, от тебя зависит судьба Воинова, – резюмировал Александр Федорович.

Евгений призадумался. После сегодняшнего разговора он сам желал его придушить, раздавить, растерзать.

– Приказывайте, что делать дальше, – ответил Евгений. – Я только ваш подчиненный.

– Сам знаешь, мы люди подневольные, но ответ однозначный…

Евгений не расслышал, что сказал шеф и сказал ли вообще что-то конкретное относительно судьбы Воинова.

– Не понял, Александр Федорович? – переспросил он.

– Нет!

– Что «нет»?

– Не выдадим, пусть катится в лечебницу, а там уж врачи как решат. Мне только не хватало перед пенсией быть замешанным в темном деле.

Напряжение в разговоре спало. Несмотря, что солнце уже ушло за горизонт многоэтажек, опоясывающих изолятор со всех сторон, на улице было светло.

Александр Федорович докурил сигарету и предупредил Евгения, что он лично отвечает за безопасность насильника.

– Очень дорого обходится нам этот маньяк! – полушутливым тоном крикнул Евгений Александру Федоровичу, когда перед тем заскрипели створки ворот изолятора. Он надеялся, что шеф поймет шутку, но в ответ Житомирский лишь махнул рукой, дав понять, что пока не до шуток: мало кто осмеливался идти наперекор прокурору.

Глава седьмая

Вечером того же дня к городскому изолятору пришел автозак. Евгений выдал конвою распоряжение о переводе Воинова в психиатрическую больницу, что на улице Владивостокской. Евгений проводил Воинова только взглядом из окна комнаты охраны и почувствовал на душе облегчение, когда автозак пересек ворота ИВС.