Порок

Евгений, как художник, замирал перед каждым замахом кисти, определяющим самые важные точки тела, формы которого явились бы эталоном женского превосходства над временем на панорамных картинах художников эпохи Возрождения. И сейчас, вспоминая тот миг, он четко мог спроецировать в памяти каждый контур. Так Евгений отдавал дань красоте слабого пола, игнорируя самый главный недуг женской природы – фактор времени.

От неожиданного подарка судьбы он и не заметил, как продолжил счет, остановился, когда она уже легла обратно под тонкое махровое одеяло. Досчитал до трехсот, но счет стал неким продолжением эха его сердцебиения. Это подзадорило Евгения, не теряя времени, он резко соскочил с постели. Неприступная крепость пала. Тетя Тамара удивилась и отпрянула, когда жесткий член Евгения сквозь его обтягивающие трусы вонзился ей в бедро. Такой прыти она явно не ожидала от юного родственника и на любые поползновения Евгения умиленно нашептывала ему в ухо: «Сейчас по попе постучу, веди себя прилично». Он рыскал руками, она не сопротивлялась, но зайти под лобок, как задумывал Евгений, она все же не дала. Поэтому всю ночь Евгений работал только руками и с наступлением рассвета онемевшие руки уже не слушались его неугомонной души. Фаллос стоял, колол ее бедра, поясницу, живот. Но все оставалось без ответа, вместо первоначальных вздохов сквозь сон, он под утро слышал тихое ровное сопение, изредка прерывающееся глубоким вздохом. Она была расслаблена, так как не совершила ничего криминального, предосудительного, лежа рядом с распоясавшимся подростком. Для ее обнаженного тела тычки и похотливые ласки Евгения были сродни тантрическому массажу, чем она иногда занималась со своими мужчинами. Это один из редких случаев, когда лежишь с лицом мужского пола, а он взамен ласок ничего не требует. Евгений уснул под утро, когда Тамара выставила ему свою спину, сигнализируя, что пора заканчивать с блудными движениями. Немного по инерции пощупав руками пятую точку, Евгений сдался и уснул, вдыхая аромат спины объекта похоти.

Утром его кто-то усиленно потрепал по плечу со словами: «Пора вставать!». Евгений встрепенулся и растерянно сонными глазами посмотрел по сторонам. От страха быть пойманным с поличным сонливое состояние улетучилось в одно мгновение. Перед ним в рабочем костюме стояла мать. Она уже уходила на работу и попросила, чтобы он закрыл за ней дверь. Евгений осмотрелся, приподнял голову со вздохом облегчения и опрокинулся на кровать – он лежал в собственной постели. Куда подевалась тетя Тамара, он так и не решился спросить. В это утро он держался от матери на расстоянии, и во второй раз в жизни она не смогла одарить сына утренним поцелуем. Но ничего предосудительного в поведении сына она не заметила, списав его холодность на недосып.

Как только за матерью закрылась дверь, Евгений вошел обратно в спальню. Плашмя упал на кровать, где еще пару часов назад теплилось тело желанной родственницы. Его нос учуял ее запах, в углу, рядом с подушкой на покрывале лежал шелковый пеньюар – доказательство ее побывки. Память просквозило – все, что произошло ночью, было сном, может, и необычным, но все же сном…

Глава четвертая

Марк Ефимович приходил на работу ранним утром, в семь часов. Закрывал за собой кабинет, уходил в комнату отдыха и там работал с бумагами ровно до восьми часов. Просматривал истории больных, которые на его взгляд имели научный интерес. Шутка ли, к своим пятидесяти пяти годам Станиславский имел несколько научных степеней, в том числе доктора наук по психоневрологии. Он имел статус члена-корреспондента местной академии наук, сотни опубликованных монографий, был автором нескольких книг по психологии, неврологии, психиатрии. Его приглашали в телевизионные передачи, газетчики несколько раз в год брали у него интервью. Одним словом, он был значимой фигурой во врачебной среде.

Сегодня он отменил утреннюю оперативку, которую ежедневно проводил в восемь часов утра. Он ждал посетителя. Но привычке возиться с бумагами изменить никак не мог. Удобно устроившись в крутящемся кожаном кресле, он просматривал истории болезней пациентов психлечебницы. Когда он работал за столом в комнате отдыха, то в руке всегда держал алюминиевую кружку. Но не отпивал из нее, если кто-то из сотрудников или посетителей был поблизости. И всегда прятал сосуд под стол, если кто-то без санкций забегал в безмятежный уголок отдыха, когда он забывал закрыть на ключ рабочий кабинет.