Порох из драконьих костей

Пауза — и к ним разом кинулись учителя, Штоц и Вегнер впереди прочих. Не успели ещё и разнять, а Жаба уже насела на мальковую классрукшу: куда смотрите, почему допустили безобразие, — та неожиданно бодрым тоном парировала, мол, сперва следите за своими, чтобы не брали чужое, и вообще, какое вы право имеете мне выговаривать, кто вы такая, собственно, вас что, назначили руководить, нет — ну так и нечего тут.

Остальные школьники держались от них на безопасном расстоянии, одни нервно посмеивались и переглядывались, другие, даже не скрываясь, снимали всё это дело на мобильные.

Чистюля сидел бледный, держал в руке как-то саму собой сколупнувшуюся пластину краски. Стефан-Николай наоборот: покраснел и приподнялся из-за стола; кажется, он и сам не понимал, зачем: идти разнимать драчунов, успокаивать Жабу или просто сбежать отсюда к чёртовой бабушке.

— Ладно, — сказала Марта. Она тоже поднялась, отряхнула с джинсов несуществующую пыль. — Не отвлекайтесь. Работы гора. И вообще. А я пошла; если господин Вегнер спросит… или там Штоц, например, — скажите, что в туалет.

— А ты куда? — не понял Чистюля.

— В вашу раздевалку. Проблему решать.

И прежде, чем они возразили, прихватила свою сумку и действительно пошла. Хотела, конечно, чтобы возразили. Даже надеялась. Но они, болваны, только смотрели ей вслед, Марта это спиной чувствовала.

Всегда так: когда доходит до дела, помощи от них в жизни не дождёшься, всё приходится решать самой. Мальчишки!..

Глава двенадцатая. Пена и пепел

В коридорчике никого не было, как она и рассчитывала. Марта огляделась. Дверь в кабинет физрука заперта, а вот в раздевалки — нараспашку. Плохо: любой, кто пойдёт из спортзала в школу, заметит свет, его даже сквозь закрытые двери видно, там же снизу щели и поэтому всегда дует по ногам. А если заметят учителя — наверняка сунутся проверять: кто и с чего вдруг туда вошёл, и не занимается ли чем запрещённым.

Пару секунд она прикидывала, не запереть ли дверь в спортзал. Решила: без толку. Защёлка хлипкая, во-первых. Во-вторых, идти могут из школы, а не наоборот, — и тогда Марта лишится пути к отступлению.

Пока благодаря Артурчику у неё оставалась фора в несколько минут, и действовать нужно было очень быстро.

Она клацнула выключателями в обеих раздевалках, закрыла дверь в женскую, затем вошла в мужскую. Задача простая: раз выносить кости рано, необходимо нейтрализовать, хотя бы на полчаса. Это значит: берём, уносим в женскую, обезвреживаем и перепрятываем.

Ну и думаем, Марта, думаем, как «случайно» подбросить свёрток господину Вегнеру.

Она прикрыла за собой дверь и огляделась, стараясь вдыхать не слишком глубоко.

Конечно, надо было спросить, куда богатыри спрятали свёрток, но не сообразила, а теперь — не возвращаться же! Да тут и вариантов не много: строили школу давно, раздевалки проектировали, чтобы использовать как бомбоубежища. Прямоугольное пространство без окон, с громоздкой трубой вытяжки, деревянными лавками вдоль стен и крючками-вешалками. Всё это выкрашено в унылые коричнево-серые тона, а потолок… ну, когда-то, наверное, был белым, ведь должен был, как иначе?

Стены и лавки, впрочем, слегка разнообразило (не сказать — украшало) творчество нескольких поколений. Моментальные заметки о любви и ненависти, не сдающиеся ни перед новыми слоями краски, ни перед самим временем. Марта повесила сумку на ближайший крючок и достала маркер.

Прошлась, оставляя едва заметные пометки-якоря чуть ниже уровня глаз. И над дверью значок тишины, не помешает.

Ей бы, подумала, сейчас куриный божок, но в школу Марта его не носила: вдруг заметит кто из учителей. Ладно, так справимся.

Она спрятала маркер и начала осмотр. Первым делом присела на корточки и заглянула под лавки. Обнаружила пыльные катышки, чей-то скрюченный носок, окаменевшие жвачки, прилепленные снизу к доскам. И ещё что-то, что сперва приняла за странные крупные семечки.

Потом присмотрелась и ахнула: это были оранжерейные кузнечики, пёстрые и сгорбленные, с длинными усами, они водились здесь всегда, сколько Марта ходила в школу. Их редко можно было увидеть, но слышно было всюду: стрекотали, не переставая, — и так добавляли хоть немного уюта этим не состоявшимся бомбоубежищам.

Теперь они лежали дохлые, щедрой такой россыпью. И — Марта только сейчас поняла — в раздевалках царила полнейшая, абсолютная тишина.

Марта поднялась так резко, что пришлось опереться рукой о стену: голова закружилась, виски сдавило и как будто слегка прижгло. От запаха пота и плесени тошнило, к горлу подступил ком и проталкивался выше, выше…

Считай, сказала она себе. Или нет, тут таблицей не отделаешься, давай какие-нибудь законы, «всегда можно найти такую систему отсчёта, относительно которой тело будет двигаться равномерно и прямолинейно», «всё проходит, и это пройдёт», «„жи“ и „ши“ пиши с „и“», «что вверху, то и внизу».