Порох

За год до этого в «Роял Америкэн Мэгэзин», иллюстрированном журнале, который издавал Пол Ревир, обсуждались способы кустарного производства селитры. В статье говорилось, что селитра — это «испарение тел животных. Голубятни, конюшни и коровники, а особенно старые оштукатуренные стены изобилуют ею». Поскольку описание способов нападения на солдат его величества могло быть сочтено призывом к бунту, автор статьи превозносил медицинское применение селитры и рекомендовал добавлять ее в бренди для улучшения вкуса напитка. Читатели поняли намек.

Когда начались военные действия, комитеты безопасности и другие революционные организации стали выпускать многочисленные памфлеты и листовки, призывающие патриотов производить селитру на дому и содержащие подробные инструкции. Однако селитра сама по себе была бесполезна без предприятия, на котором из нее можно было бы приготовить порох. Провинциальный конгресс штата Массачусетс решил построить мельницу в Кантоне, в двенадцати милях к югу от Бостона. Руководить ею должен был отважный Пол Ревир, которого для этого послали изучать тонкости производства в Филадельфию, где «производство пороха ведется со значительной быстротой и выгодой». Хозяином самой известной фабрики в местечке Франкфорд, неподалеку от Филадельфии, был Осуэлл Ив, пожилой торговый капитан. Он постоянно придирался к ученику, чинил ему препятствия и даже запретил разговаривать с рабочими. Позже Ив был изобличен как тори, а его мельница была конфискована.

Большая часть местного пороха была решительно безобразного качества. Массачусетский генерал Уильям Хит жаловался, что порох, который получали его люди, был «плох». Вашингтон подозревал, что американские «пороховых дел мастера либо мошенники, либо глубокие невежды». Неудивительно: европейские мастера, опираясь на столетние традиции и секреты своего ремесла, еще и в XVIII столетии продолжали прилагать все усилия, чтобы изготовить надежный, высококачественный и долговечный продукт, так что от новичков из колоний едва ли можно было ожидать, что они враз овладеют этим искусством.

Тем не менее иногда местным производителям удавалось внести существенный вклад в успех боевых действий. Мэри и Джон Паттоны построили маленькую пороховую мельницу в глухомани, которая позже станет восточной частью штата Теннесси. Муж Мэри служил в ополчении, а она сама продолжала производить взрывчатку, очищая селитру в железном чане и перетирая порох на грубой мельнице-толчее. Она передала пятьсот фунтов пороха волонтерам, которые одержали победу над силами тори в битве при Кингс-Маунтин — этом важном испытании британской военной фортуны на Юге.

Однако наибольшие надежды американцев были все же связаны с импортом. В течение первых двух лет войны целых 90 процентов пороха новорожденного государства было либо закуплено за океаном, либо приготовлено из импортной селитры. Главными поставщиками этого критически важного товара были французские и голландские торговцы из Вест-Индии. Некая фирма из Бордо отправила 2800 бочонков пороха на остров Мартиника, где выгодно обменяла его на табак и ром. Конгресс сделал островитянам-импортерам выгодное предложение, гарантировав им стопроцентную прибыль, — и Мартиника стала важным центром пороховой и оружейной торговли.

И все же недостаток пороха до конца войны оставался постоянным источником беспокойства для американцев. Несмотря на революционное рвение и советы французских экспертов, нехватка сырья, особенно селитры, по-прежнему осложняла производство. Даже в 1781 году, накануне решительной битвы под Йорктауном, штат Вирджиния, поставки оценивались как «жалкие и почти парализованные». Только решимость американцев и бережливость в расходовании боеприпасов позволили им в конце концов одержать победу.

Порох, который помог американцам завоевать независимость, было бы, вероятно, гораздо труднее раздобыть, если бы дела в Европе приняли хотя бы чуть-чуть иной оборот. То, что американская революция получила достаточное его количество, стало возможным благодаря экстраординарной программе, которую приняло французское правительство, чтобы удовлетворить собственную потребность в драгоценной взрывчатке.

В 1774 году французский король Людовик XV, который определял лицо «старого режима» в течение своего почти шестидесятилетнего царствования, умер от оспы. Его двадцатилетний внук, взойдя на престол под именем Людовика XVI, был встревожен, когда обнаружил, что способность Франции обеспечить себя порохом не более чем иллюзия. Национальные запасы вещества, на котором уже давно покоилась военная мощь любого королевства, были на рискованно низком уровне.