Пороховой погреб Европы

Можно было бы сделать вывод, что коррекция внешнеполитического курса Москвы - результат давления оппозиции. В какой-то степени так и было: в постсоветский период МИД России уже не может не учитывать общественное мнение. Но представляется, что это было прежде всего проявлением общей закономерности, которая выражается в том, что обострение внутренних противоречий неизбежно вызывает подсознательную потребность использовать внешний фактор для консолидации общества. Так, в Российской Федерации, находящейся в состоянии кризиса, усиливаются антизападнические настроения и в очередной раз происходит реанимация идеи панславизма. Вместе с тем очевидно, что возврат к этой идее, которая была весьма популярна в общественных кругах в прошлом, уже не возможен. Исторические пути славянских народов разошлись давно, а их системы ценностей уже не совпадают. Иной стала и сама Россия.

Другое дело, что самой России трудно отказаться от того, что, как было уже отмечено, является частью ее истории. Но несомненно, что при следовании историческим традициям своей внешней политики на Балканах Российской Федерации нужно учитывать новые тенденции в развитии своего многонационального и поликонфессионального общества и в международных отношениях.

Так, с одной стороны, элиты национальных регионов России, особенно мусульманские, сдержанно относятся к неопанславистским и православным мотивам во внешней политике России. Более того, Чечня, бросая своеобразный вызов Москве, предложила свои посреднические услуги в албано-сербском конфликте в Косово, взяла под свое покровительство черкесскую общину в Косово и способствовала ее возвращению на Северный Кавказ. Эти отдельные и неординарные примеры подтверждают, что у национальных субъектов Российской Федерации существуют свои взгляды на международные отношения. Они, значительно повысив свой политический статус за советский период развития, а в постсоветский период получив почти все атрибуты суверенного государства, претендуют на самостоятельную международную деятельность или, по крайней мере, на свое полное право участвовать в формировании федеративного внешнеполитического курса. В ряде случаев их международные связи и позиции не всегда совпадали с официальным внешнеполитическим курсом. Кроме того, существовали и определенные сепаратистские настроения и действия. Все это влияло на российскую внешнюю политику на Балканах. В частности, это проявлялось в том, что Россия сдержанно относилась к проблемам албанцев в Югославии и других государствах, выступая за такие подходы к их решению, которые бы не вели к изменению государственного статуса тех или иных территорий, то есть не являлись бы стимулирующим примером для национальных субъектов Российской Федерации.

С другой стороны, панславистско-православная идея принималась и принимается далеко не однозначно славянскими и православными народами. Например, в Болгарии существуют мнения, что панславитская доктрина России имеет четко выраженный русоцентризм. * По признанию же первого демократически избранного президента Болгарии Желю Желева, в стране есть как русофилы, так и русофобы. Если же говорить о Сербии, то на Балканах настороженно относятся к этой стране. В частности, президент Хорватии в своем интервью "Независимой газете" отметил, что по-прежнему сохраняется риск "подъема сербского национализма". ** Поэтому не только современной прозападной ориентацией, но и существующими историческими противоречиями между славянскими народами можно объяснить тот факт, что на обращение группы российских парламентариев к болгарским коллегам с предложением поддержать сербов в их противостоянии НАТО положительного ответа не последовало. То, что к этому были не готовы российские парламентарии говорит, скорее всего, не об их незнании балканской специфики, а о силе национального мифа.

Албано-сербский конфликт в Косово после перехода его в военную стадию стал серьезным испытанием для внешней политики России. Первоначально позиция России в связи с обострением политической обстановки в Албании в начале 1997 года была весьма острожной, что можно объяснить нежеланием обременять себя дополнительными проблемами, когда существовали свои подобные. Такое же мнение высказал президент Б. Н. Ельцин, когда через год обострилась обстановка в Косово. Но активные действия западных государств по стабилизации политической обстановки в Албании и в связи с обострением конфликта в Косово вынудили Москву заняться вплотную и албанским вопросом. Особенно, когда возникла опасность, что ситуация в Косово могла выйти из-под контроля Белграда.

Москва, ориентируясь по-прежнему на поддержку сербской стороны, попыталась локализовать конфликт в рамках внутренней проблемы Югославии. Представители российской дипломатии заявили, что военные столкновения в крае не угрожают безопасности Европы. Правда, в то же время Белграду было настоятельно рекомендовано прекратить военные действия и начать переговоры с албанцами по вопросу предоставления автономии.