Пороховой погреб Европы

Развал Югославии начался уже в первые дни гитлеровской агрессии. 10 апреля в Загребе усташи провозгласили создание Независимого Хорватского Государства (НХГ), в состав которого вошли Хорватия и Босния и Герцеговина. Формально главой НХГ стал итальянский герцог Сполетто, но он за все время войны так и не удосужился появиться в Загребе, и реально во главе страны стоял «поглавник» Анте Павелич, лидер усташей. Под управление итальянской военной администрации перешло все Адриатическое побережье Хорватии. Итальянские войска оккупировали Черногорию и южную часть Словении. Северная часть Словении отошла к Германии, восточная — к Венгрии. Венгрия получила также Воеводину, Болгария — Македонию, а Албания — Косово. В Сербии, оккупированной Германией, было создано правительство из сербских политиков-германофилов, с собственными вооруженными силами, набранными из числа сербских фашистов. Правительство Сербии возглавил бывший военный министр Югославии Милан Недич. Во время нападения Германии на Югославию он командовал одной из югославских полевых армий и своими действиями фактически открыл фронт немцам.

Вся территория Югославии была разделена на сферы влияния между Германией и Италией. При этом итальянская администрация — и это с оговорками и без признают все без исключения — была значительно мягче германской. В соответствии с расовой теорией Гитлера все славяне рассматривались как низшая раса. Немцам, проживавшим на территории довоенной Югославии, были предоставлены особые права, все прочее было объявлено «пространством», которое следовало преобразовать в соответствии с ценностями «арийской цивилизации». Начались этнические чистки: с югославянских территорий, присоединенных к Германии, изгонялись коренные жители, а их земли отдавались германским колонистам. Экономика страны была поставлена на службу военным потребностям Германии, из Югославии вывозились стратегические ресурсы и сельскохозяйственная продукция, а также рабочая сила. Тысячи военнопленных солдат югославской армии и гражданских лиц были вывезены на принудительную работу в Германию. Патриарх сербской православной церкви Гавриил был отправлен в немецкий концлагерь Дахау. Закрывались славянские школы и культурные учреждения, насаждался немецкий язык. Параллельно разжигалась национальная рознь между славянами.

Наиболее драматично развивались события в Хорватии. Пришедшие к власти усташи начали неслыханный в истории Европы геноцид в отношении сербов, цыган и евреев. По своим зверствам и масштабам этот геноцид сопоставим только с преступлениями турок против христиан, совершенными во второй половине XIX — начале XX века. Объектом геноцида стали два миллиона нехорватов, проживавших на территории НХГ — в первую очередь сербы. При этом свою ненависть усташи вымещали не на белградских жандармах или чиновниках, а на своих соседях-сербах, бывших «граничарах» (см. главу 1), с которыми хорваты жили бок о бок более трехсот лет и которые буквально врасплох были застигнуты этой внезапной ненавистью.

Зверства усташей в отношении сербского населения потрясли даже их союзников — немцев и итальянцев. Казалось, что «просвещенная» Европа получила новое доказательство того, что славяне — дикари, низшая раса, которую надо либо уничтожить, либо «цивилизовать».

Надо отметить, что в 1941 году подавляющее большинство хорватов поддерживало создание НХГ. Лидер Хорватской крестьянской партии Влатко Мачек сразу после прихода к власти усташей заявил: «Призываю весь хорватский народ подчиниться новой власти. Призываю всех сторонников Хорватской крестьянской партии, занимающих административные посты, искренне сотрудничать с новой властью». Но очень скоро Мачек оказался в лагере смерти Ясеновац, созданном усташами в первую очередь для массового уничтожения сербов, евреев и цыган. В своих мемуарах Мачек пишет, что он увидел, как один из лагерных охранников-усташей, который целый день убивал людей, постоянно крестится перед сном. «Я спросил его — не боится ли он Божьей кары? — «Лучше не говорите об этом — ответил он, — я прекрасно понимаю, что меня ожидает. За все мои прошлые, нынешние и будущие прегрешения я буду гореть в аду. Но я буду гореть в аду ради Хорватии!»

Что ж, ответ исчерпывающий. Если человек, называющий себя христианином — будь он хоть патриархом, митрополитом или архиепископом ставит Хорватию, Сербию, или что-то еще выше Христа и его заповедей, то он — не христианин (не католик и не православный), даже если он весь обвешается крестами, разобьет себе лоб в молитвах и запостится до дистрофии.