Пороки

Тянусь за вешалкой с синим платьем из легкой ткани. Моего размера, кстати. То есть он позаботился о моей одежде? И об одежде Аманды, судя по маленьким платьицам и детским купальникам? Скорее всего. Хотя какая мне разница? Хорошо, что один купальник есть, а второй так, дополнение.

Надеваю платье и хочу покинуть комнату, но тут с лоджии до меня доносится заливистый детский смех, заставляющий замереть. Быстро выбегаю через открытую дверь, надеясь, что мне просто показалось. Но воздух сразу перестает поступать в легкие, а руки со всей силы сжимают перила.

По залитому солнцем пляжу бегает моя малышка, а за ней нарочито медленно следует Себастьян. У Аманды намокли волосы, закрутились в замысловатые локоны, аккуратные, словно плойкой уложили. На ней всего лишь купальные трусики и маленькая кепка на голове.

На Себастьяна стараюсь не смотреть, но взгляд невольно падает на его подкачанное тело, закрытое лишь плавками, на влажную шевелюру, потерявшую аккуратность укладки… Но я замечаю еще кое-что, даже с такого большого расстояния.

Широкую улыбку и искрящийся взгляд шоколадных глаз…

Когда-то я видела эту улыбку вблизи. В паре сантиметров от собственного лица. Она казалась мне искренней, излучающей всемирное счастье. И я верила ей. Верила его чувствам, которые он не пытался скрыть тогда. Верила до последней секунды, пока реальность не ударила в спину острым копьем.

– Не поймаешь! – почти четко кричит Аманда.

– А ну иди сюда, маленькая проказница!

Себастьян все же догоняет дочь, подбрасывает и кружит вокруг себя, слушая ее радостный смех. И эти звуки счастья с каждой секундой ломают что-то внутри меня, заставляют сжаться, а сердце болезненно ныть в груди.

Они вдвоем. И они счастливы. Со стороны и не скажешь, что Себастьян привез сюда оружие, а мы с Амандой находимся в опасности. Почему обстоятельства складываются так, что в компании дочери он выглядит идеальным отцом, которого не хватало моей малышке, а в моей – жестоким убийцей?

Может, он не убийца? Может, я ошибаюсь на его счет? Сейчас, глядя на обычного мужчину, проводящего время с единственной дочерью, не скажешь, что где-то в доме лежит пистолет, что еще вчера он подчинил мое тело на террасе, а завтра, скорее всего, захочет прикончить где-нибудь вдали от людской суеты. Не скажешь, что этот человек подстроил аварию, в которой погибли мои родители, что он заключил контракт с Адамом и перекупил мое тело за его долги. А потом ввел лекарство, убившее его. Моего брата-близнеца.

Все так сложно, запутанно, страшно. И чем больше дней проходит, тем больше замечаю, что теряю контроль над жизнью. Уже потеряла.

Но смогу ли вернуть его?

Спускаюсь вниз по лестнице и выхожу на террасу. Теперь Себастьян строит вместе с дочерью замок из песка. Сидят рядышком, о чем-то разговаривают, смеются. Малышка восторженно глядит на папу, как на самого большого и сильного человека на свете. Не замечает, когда я подхожу к ним и сажусь рядом.

– Мамочка проснулась! – Аманда тут же вырывается из объятий отца и плюхается возле меня. Сердце предательски бьется, в груди разливается тепло. Я тебя еще не потеряла, малышка.

– Хорошо спалось? – спрашивает Себастьян, довольно глядя на нас.

– Отлично. Не стоило меня переносить в спальню.

– Я же сказал, что ты будешь спать у меня.

– Папа, а можно я тоже с вами посплю? – вмешивается Аманда.

– Посмотрим. – Себастьян дергает указательным пальцем за маленький носик. – Давай достроим вот эту башню и пойдем кушать.

– Хорошо.

Она так легко соглашается на просьбу Себастьяна. Мне не всегда удается заставить малышку есть или спать. В отличие от него. Вновь очко идет в пользу мирового папы с пистолетом наперевес.

– Не хочешь присоединиться? – Себастьян смотрит на меня как-то странно. Наигранно тепло. В почти черных глазах нет бесконечной бездны, готовой окутать своей давящей аурой. В них спокойствие. Штиль. Скорее всего, временный.

– Вы давно на солнце сидите? – отвечаю вопросом на вопрос.

– Нет. Марта уже приготовила ланч.

– Ланч? Сколько я спала?

– Долго, – говорит Себастьян, попутно помогая дочери закончить строительство башни. – Аманда тебя чуть не потеряла, когда проснулась.

Сама «потеряшка» никак не реагирует на наш диалог, а тщательно посыпает влажным песком основание башни. Изучает внимательно свое творение и хлопает в ладоши.

– Мам, смотри! Нравится? – Темные глазки светятся от радости.

– Конечно. Ты умничка.

– Давай дальше строить! – обращается малышка уже к Себастьяну.

– Нам надо покушать. Мама только что проснулась, ее нужно покормить.

– Ну!

– Мы обязательно достроим потом. А пока попроси Марту тебя сполоснуть и одеть к ланчу.

Аманда чуть хмурит темные бровки, но, взглянув на отца, тут же их расслабляет и убегает в сторону особняка. Мы остаемся один на один. Стараюсь не смотреть ни на его тело, ни на татуировку на левой руке, уходящую на плечо, ни на накачанную фигуру. Даже на чуть полноватые губы внимания не обращаю. Вместе этого разглядываю творение своей дочери.