Пороки моего мужа

Нет ничего хуже чувства собственной беспомощности. Казалось, мой главный страх — остаться навсегда парализованной, давно в прошлом. Но вот сейчас я не чувствовала левую ногу. Вообще!

Проснулась от того, что между ног липко, мокро. Мне снился странный, путанный сон. Но вроде бы без намеков на эротику, чтобы проснуться с влагой возбуждения между ног.

Хватило всего одного взгляда, чтобы понять — это не возбуждение, а кровь. Бедра, ночнушка, даже простынь и немного одеяло — все запачкано.

И я не чувствовала ногу.

Испугавшись, рванула в сторону и упала с кровати.

Стоило мне рухнуть, как мешок, и вскрикнуть, как раздался топот, стук и требовательный голос Леонида без капельки сна. Разумеется, он же всегда вставал раньше меня!

— Ясмин! Ясмин, что стряслось?!

— Лео… — не сдержавшись, я разревелась. — Я не могу пошевелить ногой. Я ее не чувствую! Я…

— Спокойно. Не плачь, слышишь? Я скоро войду. Ты не отпиралась на ночь?

— Нет, и тут комод. Большой! — снова заплакала. — Мне страшно! Я не хочу быть парализованной! Лучше сразу меня убей!

— Что за мысли такие страшные, Ягненок. Минута, и я буду у тебя.

Нет, какая минута? Это слишком много.

Шаги Леонида отдалились и мне стало ужасно страшно, что он ушел навсегда.

Вот так просто взял, развернулся, надел свой строгий пиджак и ушел!

Бросил меня одну…

Потому что я позволила себе вчера слишком многое, говорила с ним ужасно, вела себя вызывающе. Как девка гулящая…

— Не уходи! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! — запричитала я и больше не смогла ничего говорить.

Кто обо мне — разбитой параличом — позаботится?

Мамы нет в живых, отец давно уехал, от него нет вестей.

Он пропал с радаров буквально сразу же после моего замужества.

Дальние родственники? Где они были, когда случилась авария?!

Подруги?

Хорошо, если вспомнят обо мне через несколько дней, а если нет…

Слезы заструились по щекам.

Раздался грохот. От двери во все стороны полетели щепки.

Я застыла, всхлипывая, больше не плача.

Никогда не видела, чтобы так быстро можно было разломать дверь.

Леонид прорубил дыру, просунул руку, открыл замок и надавил весом. От его усердий тяжеленный комод сдвинулся.

Леонид протиснулся в дверь, мигом подвинул комод в сторону, как пушинку, и бросился ко мне.

— Что случилось? Где?

Темные глаза мужа обеспокоенно заскользили по мне.

— Кровь? Ты…

Леонид посмотрел в сторону рабочего стола, там были канцелярские принадлежности, нож для бумаг.

— Ты взяла нож? Боже, скажи, что ты ничего с собой не делала? А нога? Покажи… Ну же…

— Я… Ничего не делала!

Я была готова сгореть от стыда.

Просто провалиться сквозь землю! Леонид подумал, будто я могу себе навредить. Но это не так!

Кровь… просто потому что у меня просто начались месячные, на три дня раньше. Обильные и болезненные…

— Это женские дни.

— Но еще рано, — заметил он.

— Я знаю. Стоп… А ты откуда знаешь? — удивилась сквозь слезы.

— Конечно, я знаю, когда у тебя дни, Ягненок. Я все про тебя… — Леонид ругнулся и добавил с какой-то жуткой и одновременно чарующей усмешкой. — Нет, теперь, оказывается, что я знаю о тебе не все. Далеко не все, да? У Ягненка от меня появились секреты, — погладил меня по щеке. — Давай свою ножку. Чувствуешь?

— Нет-нет, ничего! Совсем ничего!

Глава 14

Ясмин

— Я ничего не чувствую, ничего. Лео…

Мне снова не хватило дыхания, чтобы даже позвать его по имени целиком. Плечи мужа напряглись, на миг он поднял взгляд на меня и посмотрел мне прямо в глаза:

— Мне нравится, когда ты называешь меня так — Лео. Сокращенное, необычно слышать от тебя.

Это на миг сбило меня с мыслей о собственной неполноценности, но потом снова нахлынуло.

Врачи рекомендовали беречь себя, но я снова начала заниматься. В последнее время тренировалась больше, чем всегда!

Может быть, поэтому мне стало плохо? Нет, я не переусердствовала, казалось бы. Но в балете сложно остановиться. И привычка работать на износ уже в крови.

Иногда просто не замечаешь, где грань, и в стремлении стать еще лучше, просто перепархиваешь через нее.

Может быть, и я?

Уже все…

Допорхалась.

Больше никогда-никогда не смогу не то, чтобы танцевать, но и ходить — тоже?

— А что, если это наказание? — пронеслась в голове мысль.

Леонид уточнил:

— Какое наказание, Ягненок, о чем ты?

Я поняла, что спросила вслух, и муж продолжил:

— Говори со мной, так лучше. Просто говори, не стесняйся.

— Наказание свыше за мое поведение. За все слова и желания. И… действия порочные.

Муж усмехнулся, покачал головой:

— Нет, моя девочка, бог не наказывает за такие желания, уж поверь. Иначе бы меня давно разорвало ударом молнии или сожгло живьем, — добавил. — Не накручивай себя. Просто скажи, ты себя чувствуешь? Я вижу, что ты не обездвижена целиком.

— Но моя нога…

— Спокойно, не плачь, — мягко возразил Леонид.

Он такой терпеливый!

Мне стало ужасно стыдно, что я обозвала его душнилой и ругалась на его заботу обо мне.

Его поведение сейчас напомнило мне о прошлом, когда я лежала в больнице, после аварии, была полна страха, сомнений, даже жить не хотелось!

Леонид был единственным, кто приходил постоянно.