Пороки

— Мне скучно. Мы всегда занимаемся всякой ерундой. Как бы ты и Фред ни пытались прожить ситуацию, какие бы сложности ни выдумывали, меня всегда преследует одно и то же. Скука. Особенно сейчас.

Словно бы это было его любимым словом. Скука, уныние, кома…

— А ты слышала такое выражение: «Жизнь — это соло на скрипке. Когда учишься играть прямо на выступлении»?

И всё же, жизнь билась в его глазах. Рассуждая, он словно погружался в мечты, на мгновение забытья становясь похожим на того ребенка-ангела, каким я представляла себе его в детстве. Но мгновение проходило, с ним вместе гасло и очарование, которым светилось лицо потрепанного падшего, оставляя усталому, когда-то крылатому существу только безумный свет глаз, спрятанных за прядями русой челки.

— Вот поэтому я и выбрал себе имя Скрипка. Видел какой-то клип по телевизору, там люди в черных развивающихся одеждах играли на белых скрипках. А в центре этой толпы стояла женщина с огромным букетом красных цветов, она умоляюще протягивала руки к публике и пела… Я такую музыку никогда не слушал, я слушал то, что толпа слушала. Тогда в первый раз понял, что всё прежнее — скука.

А ведь он всегда открыто говорил о том, кто он есть на самом деле. Просто никто не мог понять его слов, его выражений, внутреннего смысла, заложенного в них. Тяжелого отражения бессмысленной действительности.

И я же хотела спросить его о том, что это была за песня, которую он услышал. Быть может, во мне бы она тоже перевернула бы что-то. Хотела спросить, но не сделала этого. Почему? Я забыла, а может быть, мне на самом деле это и не казалось важным.

— Выигрывает тот, кому простят разбитую жизнь и падение…

Выигрывает тот, кого простят.

Теперь происходящее в доме Юлия понемногу начало проясняться. Поступки бродящих по нему людей, Пороков, насмешливые комментарии Наркомана, поведение сумасшедших.

Пока Сатира незыблемо занимала место рядом с Юлием, он мог быть уверенным в её поддержке. По рассказам самого Серого Кардинала было понятно, что Сатира — лишь девчонка, надевшая прекрасную венецианскую маску ради того, чтобы поразить его. И он вовлек её в водоворот своего мира, сделав центральной фигурой в своём доме. Он уже сломал её, уже перешил покрывало её жизни, а она была счастлива и довольна. Наркоман не приложил никаких особенных усилий для того, чтобы разрушить их идиллию: он лишь не стал мне мешать. А когда Юлий просил у него ключи от квартиры, где мы провели ночь, он даже не стал скрывать того, что ему было выгодно на тот момент услужить Юлию, назвав свою помощь «медвежьей услугой».

Нетрудно было просчитать реакцию Сатиры. Она действительно ушла. И когда Юлий бросился следом за ней, я должна была просто сойти со сцены.

Никто из них не мог понять, почему же я вернулась. Честно сказать, я и сама с трудом могла это объяснить.

— Тебя здесь не ждали…

Вот каким был ответ на мой удивленный взгляд, предназначавшийся Юлию. И он сказал чистую правду. Меня не ждали. Они думали — Наркоман сорвал победу. Но ведь в тот день я встретила в доме не только его, но и Фреда.

И будь проклят Фред, подтолкнувший меня на осознанное унижение. Холодный, умный, проницательный урод. Он сумел что-то расшевелить во мне, от чего я потянулась к Юлию сильнее, острее, безумнее.

А Юлий думал лишь о собственном плачевном положении. И когда он завел себе новую игрушку, маленькую Вэл, он надеялся возвратить всё на свои места.

— Я стараюсь отправить Юлия к Алисе. Мне удалось узнать, что она пропала из дома, это должно его заинтересовать. Если он уедет на некоторое время, у меня будет возможность…

Трудно теперь сказать, что он имел в виду, говоря, что у него будет возможность всё исправить. Должно быть, я просто не знала всех деталей. Да и потом, завихрения ветра в голове Наркомана угадать сложно. Не важно, у него был план, идея.

Не сработало, не получилось. И Юлий вернулся к Вэл. Остальные подробности меня обошли стороной, ведь я «неинтересная», не та…

Я снова посмотрела на выразительное лицо умершего парня.

Неужели это правда, всё, что он рассказал мне?