Поросло травой (СИ)

Нигде Томичёв не появлялся. Просто исчез человек. Пропал бесследно. Испарился, как лужа под солнышком.

К вечеру Христолюбский связался с райцентром и доложил об исчезновении Томичёва. Там пообещали поискать парня. Мог ведь он устроить себе каникулы и уехать с какой-нибудь попуткой в ближайший город? Мог! Это было бы как раз в его характере.

Томичёв не объявился и на четвёртые сутки. Иван Павлович успел проверить все колодцы, куда бы мог провалиться несчастный студент. Вдоль и поперёк прошёл лес, начинающийся за деревней, - благо не тайга. Была ещё речка. Но пропавший Томичёв воды не любил, так как не умел плавать. И Христолюбский очень надеялся, что парень не решился учиться этому делу в одиночку. На всякий случай, участковый кинул клич и местные рыбаки позакидывали сети, пошуровали в воде баграми. Без толку!

Дома Томичёв тоже не появлялся. Через шесть дней после его пропажи в деревню приехали его родители, следственная группа из райцентра. Поиски закружили Ивана Павловича.

Но студент Серёжа Томичёв так и не нашёлся.

То лето кончилось, стройотрядовцы торжественно сдали клуб деревенской администрации и уехали. А Иван Павлович очень долго не мог перестать думать о пропавшем студенте. Он ждал осени - вдруг где в лесу просядет земля? Он ждал зимы - река чуть обмелеет и покажется костяк? Он ждал весны - а ну как оттает на какой-нибудь обочине хоть клочок одежды, что была тогда на Томичёве? Глубоко засело это дело в голове молодого участкового. Словно заноза, которую не видно, но чувствуешь при каждом неловком движении.

И вот теперь этот Кулагин своими разговорами о клубе снова разбередил старое.

***

- Дядь Вань! Дядь Вань! - в полураскрытое окно участкового пункта затарабанили так, что задребезжало стекло.

Иван Павлович даже вздрогнул. В окно его кабинета всунулась вихрастая голова племянника Костика. Мальчишка был так возбуждён, что чуть не уронил горшок с геранью.

- Дядь Вань! Там!

- Что? Говори толком.

- Там клуб своротили. А там, под полом, в подвале... Короче!.. Скелет! Мумия! Шас за тобой прибегут!

Не успел Костик договорить, как показались бегущие люди. Христолюбский, на ходу надевая форменную фуражку, выбежал из участка. Сердце его колотилось. Костик - мальчик с богатой фантазией, но такого бы не выдумал даже ради хохмы.

- Палыч! Там Конец Света! - завопила с полдороги баба Дуня, без которой, конечно, снос клуба никак не мог пройти. - Страсти-то такие!

- Иван Павлович, как же так-то? - за бабой Дуней едва поспевал высокий, словно каланча, бригадир строителей Седов Валентин. - Нужно же что-то делать! У нас ведь смета. Всё по плану, а тут...

- Надо звонить кому надо! - веско высказался кто-то из подошедших мужиков.

- Палыч, ты, это, угомони их. Может это корова.

- Какая корова? Я что коровы дохлой никогда не видел?

- Ну тогда баран!

- Сам, ты, Фёдырыч, баран!

- Да я те шас промеж глаз!

- Тишина! - бас Христолюбского прогремел над собравшейся у участка толпой взбудораженных граждан. - Валентин, по порядку рассказывай.

- Мы сносим клуб, по смете, всё утверждено и подписано. Правила техники безопасности не нарушаем. Здание забором обнесено. А они лезут, между прочим, - Седов укоризненно кивнул на деревенских.

- А нам, може, любопытно, как вы народное добро порушаете, - съязвила баба Дуня.

- Всё утверждено в райцентре! Туда все претензии!

- Евдокия Семёновна, вы мне тут дисциплину не нарушайте, - строго сказал Христолюбский и повернулся к бригадиру. - Дальше, без таких подробностей.

- Основу здания, как вы знаете, мы снесли вчера. Сегодня с утра погрузили и вывезли весь строительный мусор. У меня грузовики туда-сюда солярки сожгли больше нормы, между прочим. А у нас смета!

- Короче!

- Сегодня дошли до подвала и фундамента. По смете новой застройки, старый фундамент нужно расширить...

- ... и углУбить, - буркнула баба Дуня, вызвав смешки в толпе.

- И когда был убран кусок цементной стены в дальнем западном углу, мы обнаружили труп, - закончил Седов, выжидательно глядя на участкового. - Надо специалистов каких-то вызывать, наверное. Я не знаю, как у вас это положено.

- Разберёмся.

Христолюбский зашагал по улице к клубу, к тому, что от него осталось. Остальные потянулись за ним. Костик то и дело заезжал вперёд на своём велосипеде и возвращался обратно.

Под ложечкой Ивана Павловича поселилось неприятное чувство. Будто он сошёл с ума и наглотался горячих гвоздей. Христолюбский старался ни о чём не думать, но мысленно возвращался к той старой истории о пропавшем студенте Серёже Томичёве. Всё сходилось: исчез парень как раз, когда ставили опалубку фундамента. Никому и в голову не могло прийти, что где-то под этим бетоном лежит тело.

- А ведь тот угол-то раньше других треснул. Вот оно как! Это убитый-то так про себя напоминал. Эх, грешные мы! Там ведь и танцы были. На костях, слышь, выплясывали, - гудела рядом баба Дуня, до пенсии работавшая в клубе вахтёром.