Порождая бурю

— Ну уж нет! — Бенджамин зашевелился, уткнулся лицом в ее волосы и шумно втянул ее запах. — Мне очень хорошо с тобой…

Она, зачарованная звучанием и смыслом этих слов, ничего не ответила.

Потом они ужинали. Было странно снова одеваться, когда без одежды все казалось более естественным и правильным. Но Розалия не рискнула, учитывая декабрьский холод в квартирах, подобно героиням романтических комедий, позаимствовать рубашку у Бенджамина и спуститься лишь в ней на голое тело.

Она готовила для них обоих пасту с морепродуктами, пакет которых откопала в недрах морозилки. Бенджамин находился рядом, отвлекал ее прикосновениями, поцелуями и просто своей близостью. Часто, поворачиваясь к нему лицом, Розалия ловила на себе его взгляд и, кажется, даже понимала его смысл.

Она ушла из его дома поздно вечером, даже не разбудив его, чтобы попрощаться. После ужина они устроились вместе на диване и смотрели документальный фильм про Помпеи. Бенджамин отключился первым. И даже во сне продолжал прижимать Розалию к себе. Ей было тепло и уютно. Она на мгновение прикрыла глаза и… тоже заснула.

Лишь пару секунд колебалась Розалия в нерешительности, будить ли Бенджамина. Затем она легко прикоснулась к его плечу и вышла из дома.

29. Сломанный телефон

Сон, который видел Бенджамин, поразил его тем, в каком растрепанном состоянии он проснулся. Он не был напуган или разочарован, но в груди затаилась тяжелая тоска. Еще даже не открыв глаза, стало понятно, что Розалии рядом с ним больше не было. Ее место уже успело остыть, а из комнаты испарился аромат желтого дрока. Лишь на подушке можно было угадать его остатки, от чего чувство, что тебя бросили терзало еще сильнее.

Во сне Розалия тоже уходила. Закутанная в шлейф не то из белых тонких волокон, не то снежинок, через который проглядывало ее красивое тело, она медленно уходила прочь. Края одеяния укрывали и Бенджамина, но чем дальше удалялась девушка, тем больше обнажалось его тело. И тогда тысячи игл холода пронизывали его в тех местах, где не было больше ее покрова.

Бенджамин проснулся от того, что замерз. Где раньше к нему прижималась Рози, теперь было пусто. Она ушла и даже не разбудила его. Это было неприятно, очень неприятно. Некоторое время он продолжал лежать на диване без движения, а затем встал, налил себе в стакан джина и залпом выпил его.

На следующий день на рассвете он вышел в море на своей лодке и вернулся только к наступлению темноты. Телефон все это время был выключен. Он так делал и раньше — Розалия здесь была совсем ни при чем. Впрочем, Бенджамин не думал, что получит от нее сообщение или пропущенный вызов. Он уже успел немного ее изучить — она никогда не докучала ему без причины. Чего нельзя было сказать о Маринелле, которая предлагала встретиться, как старые друзья, но Бенджамин не считал это удачной идеей. Он сослался на работу и пообещал позвонить ей, как освободится вечер.

Уже по дороге домой он позвонил матери, так как откладывал это со вчерашнего дня, находя себе оправдание. Дальше тянуть было бы уже просто оскорбительно.

— Ма, привет, прости, что не позвонил раньше. Было много работы.

— Привет, дорогой! И это хорошо, — послышался бодрый женский голос. — Больше работы — меньше хандры!

— Ха, верно подмечено! — посмеялся Бенджамин. — Ты уже купила билеты?

— Да, потому тебе и звонила. Прилечу двадцатого вечером. Позже напишу, в котором часу. А улечу двадцать седьмого. У меня будет важный конгресс в последних числах декабря, к которому надо подготовиться. И потом я уверена, что недели под одной крышей нам вполне хватит, чтобы все еще остаться довольными друг другом.

— Хм… Надеюсь, что пресыщение не наступит раньше.

— Послушай, Бен, если хочешь, на Рождество пригласи своих друзей. Я совершенно не против, наоборот, ты знаешь, как мне приятно общаться с молодежью. Я так понимаю, Маринеллы больше нет в твоей жизни.

— Нет, она уже в прошлом.

— Все поняла. Расскажешь, если захочешь, — отступила мать — она никогда не настаивала.

— Рассказывать-то нечего. Просто прошло.

— Ну, конечно, такое бывает… — как будто между делом проговорила она, — но вы жили вместе около года. Я думала, это надолго…

— Она жила у меня потому, что вовремя не съехала, а я не настоял на этом.

— Интересная точка зрения! — голос слегка напрягся. — Только не говори мне, что тебе это не было удобно…

— Ма, — спокойно начал Бенджамин, — в чем-то, безусловно, было удобно, но изначально я не собирался съезжаться с Маринеллой. Я помог ей, когда у нее был трудный период в жизни, а потом мне не захотелось утруждаться, пока не появилась серьезная причина, наконец, сделать это.

— У причины есть имя? — любытство матери выползало через колонки в салоне автомобиля.

— Конечно! Ее зовут конец истории.

Послышался разочарованный вздох.

— Ладно… Оставляю тебя, сын. Мне пора готовиться к лекциям. Береги себя!