Порождение зла, или нет страшнее врага, чем бывший друг

В воздухе повисла гнетущая тяжесть. Ген Геныч и Серый начали медленно подниматься у своих нар. У Али забегали глаза, он быстро распрощался, и, сославшись на дела, чуть не бегом покинул «саклю».

– Я видел больше… – передразнил его Глеб. – У страха глаза велики! Трус он, твой Али. Трус поганый!

– Ой, мужики, не нравится мне всё это, – прохрипел Ген Геныч. – Оружие не отдавать, пока не выберемся на волю.

– Может, взять его в заложники?! – предложил Сергей, скрипнув зубами.

– Не дури! – осадил его Владимир. – Это зверьё не пожалеет ни его, ни Нас! Посмотрим, что дальше будет… Оружие, естественно, не отдадим. Николай, посмотри, сколько у нас патронов осталось.

– Я, пожалуй, наведаюсь в их арсенал, – промолвил Сергей. Лицо его было страшным. Пришла ночь, празднуя победу над «шайтаном», расслабились. Часть мужиков прогуливала своих питомцев на виду у отдыхающих и, чтобы привлечь внимание, заговаривали с ними. Другие, в «сакле» рвали глотки, распевая «Извела меня кручина…» лазутчики вернулись только под утро, принеся с собой 2 гранатомёта, ящик гранат и коробку автоматных патронов. Им понадобилось не много времени для того, чтобы заложить детонатор и взять оружие, но они долго возились с маскировкой проводов, дублирующих дистанционное устройство. Ведь если бы кто-нибудь заметил это или обнаружил позже, то мы бы остались здесь навсегда.

– Погибать, так с музыкой! – решили все. Арсенал был «богатым» и при решении спорных вопросов от лагеря осталась бы только гигантская воронка.

Прошло ещё три дня на нервах. Ни Али, ни кто ещё из боевиков, в «саклю» не заходил, стараясь общаться на воздухе. Он «доставал» Глеба из-за Рича. Пришлось вмешаться «настоящему полковнику», поскольку взбешённый Глеб сказал, что при очередном домогательстве он просто перережет глотку Али. А Глеб это мог, имея «чёрный пояс» и богатый военный опыт. Он и голой рукой мог снести башку любому.

Напряжение нарастало. В эту ночь никто не спал. Проверенное оружие было наготове. Прогуливать нас выводили на поводках и опять всех вместе. Ген Геныч, Виктор и Владимир прикрывали нас со стороны лагеря, хотя, как мы поняли это позже, это было совершенно ненужным.

Когда чуть забрезжил рассвет, Али вызвал из «сакли» Николая и отца. Как-то неестественно громко, стоя у раскрытой двери и картинно щёлкая выбрасывающимся ножом, он проговорил:

– Как настоящий мужчина, я никогда не бросаю слов на ветер, и мельком глянул на Глеба.

– Как договаривались, сын – твой! Пусть он поедет и отберёт ещё пятерых пацанов. Аллах велик! Он помог вам, неверным, разделаться с шайтаном. Во славу Его я отпускаю свою законную добычу. Пусть их матери расскажут всем, что не надо лезть к нам с войной. Нас не победить! С нами Аллах и пророк его Махоммадд… Иди, мальчик, выбирай!

После этих словоизлияний наступила какая-то нервозная тишина. К двери подскочил Сергей. Он рванул своей однопалой рукой за шиворот топчущегося у дверей Николая внутрь «сакли».

– Садись, пиши имена! Пусть их привезут сюда.

По лицу Николая пробежала волна облегчения. После слов Али о выборе пятерых он представил себе: двести пар глаз, устремлённых на него с надеждой, мольбой, отчаяньем, угрозой… Мужики, шкурой почувствовавшие подвох, стали стеной у дверей. Мы, реагируя на такую обстановку, заворчали. Лаем разразился овчар лютый. Али отпрянул от двери, произнося ругательства на своём языке. «Настоящий полковник» передал ему записку, написанную Николаем и тоном, не допускающим возражений, выпалил:

– Мы собираемся.

Али что-то гортанно выкрикнул. Появились два боевика верхом и умчались с переданным списком.

В лагере возникло заметное оживление, потянулись дымки нескольких костров, на поляну поволокли столы, скамьи, табуреты.

Привезли мальчишек. Мужики мельком взглянули на них, не переставая собирать вещи. Парни обнялись по очереди с Николаем. Один из них почему-то плакал, остальные топтались, не зная, как себя вести и что делать.

– Быстро всем за стол, и чтобы я вас не видел и не слышал, – гаркнул Сергей.

Мальчишки тихонечко присели у стола. Владимир подозвал сына и о чём-то начал говорить, показывая в угол «сакли».

Николай внимательно слушал и послушно кивал.

Сборы закончены, пожитки упакованы. Пришёл гонец от Али с приглашением к прощальному столу. Впереди гонца лился умопомрачительный запах шашлыка и брынзы.

Мужики вышли за посланцем и плотно закрыли дверь. Мальчишки с Николаем остались в доме у стола, на котором лежали автоматы.

Мы подошли, обнюхали ребят и расположились на полу между столом и дверью. Серый постоянно вскакивал, подбегал к двери и прислушивался к доносившимся с улицы звукам.

За прощальный стол наши сели скучено, отказавшись рассаживаться между боевиками. Только Сергей, поиграв желваками, пошёл и сел рядом с Али, отчего тот нервно поёжился.

– Я думал, что здесь сядет отец Николая, – сказал, было он, но Сергей оборвал его:

– Это одно и то же! Ты, тамада, говори, не тяни время. Уж очень есть хочется.