Порождения ехиднины

- Максим еще той ночью сообразил, кто это. Но у него доказательств не было, вообще ничего не было, одни умозаключения. И даже если он прав - он же не полицейский, а контрразведчик... разные специальности. Он свалил на Карла основную линию - и начал эту разматывать сам. Но он никого не хотел с собой брать, потому что не хотел, чтобы кто-то узнал заранее. Вдруг он ошибается? Так он мне объяснил. Я-то все равно посреди всей кухни, секретом больше, секретом меньше. Я и тогда не очень поверил, а когда поездил с ним чуть-чуть, понял, что он только на лекарствах держится. Ему тогда в столовой, видно, крепко так вломили. Но уже в полиции стало ясно, что он правильно копает. И что мы уже время сэкономили - часов сорок, не меньше. Если его уложить - что будет? И что с ним будет, если его уложат, а Антонио живым не найдут? Он бы умер. Вы его после прошлого раза не видели, а мы видели...

Это хорошо, что Франческо решил, что вопрос закрыт - и забыл о нем. Потому что если бы он этого дурака отстранил сразу, дурак решил бы, что это даже не наказание, а полное недоверие и изгнание.

- Ах ты, капибара!.. - доктор Камински стоит, слегка пригнувшись, и явно примеривается к носу или глазу Алваро. Напрасно Рауль ее отпустил. И почему "капибара"? Сама она... гарпия. Намеревается вот закогтить, утащить и сожрать.

- Он заметил, что Франческо не заметил... - Ладно, я не на уроке, и не эссе пишу. - А я решил, что вот как все кончится - я тут же его заложу, но не раньше. Потому что ладно, если он меня убьет за такое, но он же сам... убьется. А вот с группой захвата - понимаете, если бы хоть что-нибудь пошло криво, ему бы потом все святые и Дева Мария не доказали бы, что он не виноват, а если уж запретили - ну что тут сделаешь, виноват тот, кто его отстранил. То есть, я. Понимаете? А с врачом тоже я дого...

Его поднимают за рубашку. "Вздергивают вверх" - будет точнее. Невысоко - доктор ему макушкой до подбородка не достает... и вообще куда-то достает, только потому что волос много. Вздергивают - и швыряют об стену. С таким... хлопающим звуком. Больно все-таки.

- Говорить надо. Идиот.

Алваро сползает по своей стенке, а вокруг опять вскипает штормом океан.

Нет, не вскипает. Гигантская волна поднимается, доходит до зенита, раскрывает капюшон как у кобры, зависает - самолетом в фигуре высшего пилотажа, грозит обрушиться - и замирает.

Потому что перед докторшей образуется Паула, видимая снизу, из угла между полом и стеной, как крайне решительные ноги в сандалиях. Паула образует совершенно непроходимую защиту. Проще убить, чем пройти через нее. А должно быть наоборот, с досадой думает Алваро. Это я должен ее защищать. Потому что весь этот шторм - из-за меня. Странно, а я был уверен, что это будет не Камински, а Франческо...

- Доктор, - четко, внятно и спокойно говорит она. - Этого мальчика нельзя, повторяю вам, нельзя так ронять. А если вам нужно кого-то бить, то мы с вами одного пола и примерно одной весовой категории. - Ну, это перегиб... - Да и ситуацию создала я. Пожалуйста, обращайте свои претензии по адресу.

- Вы ничего не создавали, - столь же вежливо, внятно и спокойно отвечает волна, истребитель и змея, - Вы - мать похищенного ребенка. Вы не знали и половины, а остального не заметили, и никто бы на вашем месте не заметил. И почему его нельзя бить? По-моему - нужно.

- Потому, - отвечает Паула, - что он год назад получил пулю в спину, закрыв меня. Позвоночник ему спасли... чудом.

Змея, волна и истребитель вздрагивает. Алваро уже поднял голову, поэтому ему видно лицо. Ни на что не похожее зрелище: одна половина женщины стремится свалиться в тот же полуобморок, в котором - к счастью, тихо и мирно - пребывает Франческо, а другая половина эту первую трясет за воротник и тычет носом в слегка разгромленную комнату, шокированную публику и собственной персоной Алваро. А он бы рад сказать, что все хорошо - но врать не хочется. Не очень хорошо, хотя и вряд ли опасно. Но больно.

- Ну откуда она знала... - говорит Алваро. Это она из-за Максима так разоралась. Гарпия, но правильная гарпия. Если бы все было так, как ей показалось, я бы просто с гранатометом пришел.

Но все-таки хорошо, что там еще и Рауль сзади. Второй раз он так не ошибется.

- Из газет, - говорит доктор Камински. - И из телевизора. Извините, пожалуйста, Васкес. Я - злобная дура. Но вы все равно идиот. С таким сотрясением - и с тем, что он себе колол, он до чего угодно доиграться мог. Он умереть мог... пока там в своем бронежилете прыгал.

Как бы ей объяснить? Нет, ну как бы ей объяснить-то? Ладно, она хоть усвоила, что Франческо тут ни при чем, и вообще никто, кроме меня, не виноват, ну еще сам Максим... второй маньяк - и тоже с лекарствами. Маньяк и доктор поймали маньяка-Доктора. Шутка для избранных.