Порождения эпохи мертвых

Среди всех этих группировок Анатолий умудрился занять нейтральную ко всем позицию. При Кощеем он был кем-то вроде финансиста, управляющего, завоза и казначея. В банду его за серьёзную силу никто не воспринимал, но, тем не менее, он был весьма уважаемым человеком на ключевой должности.

Самой сложной ситуация была с порчеными вояками. Ещё в самом начале формирования банды Кощей в своей новой усадьбе пригрел прапорщика из интендантской службы вместе с его семьёй, но непросто так, а за то, что прапор пришёл с приданым в виде кучи всякого оружия и боеприпасов. Оно оказалось весьма уместным и своевременным прибытком. Банда набирала силу и росла.

Прапор ещё понатащил в усадьбу своих тыловиков и начал потихоньку прибирать к рукам власть, но Кощей привёл в банду их общего дворового приятеля – закоренелого уголовника Митрофанова, по кличке «Митроха». Митроха с детских лет отличался силой и жестокостью, а также смелостью и решительностью. Когда пришёл Митроха и привёл с собой своих приятелей с бурным криминальным прошлым, прапору пришлось вместе со всей своей шоблой забиться в самый дальний угол и помалкивать. К тому же его разыскивали сами военные. Толя так и не смог выяснить чем прапор провинился перед своими сослуживцами, но те его искали именно для того чтобы убить. В семье не без урода.

Вчера с самого утра прапор и его присные стали проявлять подозрительную активность. Но больше всего Толю насторожило то, что они, вообще, не пили спиртное, несмотря на неожиданные выходные в отсутствие Кощея и Митрохи. Анатолий ждал с их стороны откровенной крамолы или мятежа и прочих неприятностей.

В отсутствие руководителей Толя начал делать все возможное, чтобы предотвратить возможный ущерб. Прежде всего, он освободил усадьбу от большей части рабов, переправив их на рынок под реализацию давнему и проверенному партнёру. Толя оставил только бабёнок помоложе и покрасивее, да вот таких вот мамашек с маленькими детками. Товар был штучный и требовал особых условий реализации.

Толя вернулся к женщине-ребёнку с малышом на руках и поманил её за собой.

– Пойдём, солнышко. Я тебя и ребёночка твоего в безопасное место пристрою, а потом вместе подумаем, как я смогу тебе помочь.

Толя аккуратно взял её под локоток и повёл в сторону барского дома. Не хватало, чтобы первоклассный товар портили какие-то уроды.

Мысли уже понял, как устроить её. Он вёл мамашку с ребёнком к пассии Митрохи – татарке по имени Айшат. Никто не знал, откуда он её притащил. Никто не знал, кем она была раньше. О ней можно было сказать одно: Айшат была просто секс-бомбой. Высокая, длинноногая и стройная она обладала впечатляющим размером груди, что дополнялось красивым и породистым лицом восточной красавицы. Но, с точки зрения Толи, самым главным её достоинством было то, что в ней сохранилось хоть что-то человеческое в отличие от большинства других бабёнок в банде работорговцев.

Женщина с ребёнком торопливо семенила ножками, стараясь не отстать от Толика. Он отвёл её в гостевой домик пусть небольшой, но шикарно обставленный и отделанный, где проживала восточная царевна, пленившая грозногоМитроху.

Хозяйка оказалась дома. Толя вежливо пошумел на красивом крыльце перед дверью и церемонно позвонил в блестящий латунный колокольчик перед дверью. Лёгких шагов с противоположной двери он не услышал как обычно. Только щелчки отпираемых замков оповестили Толю-мысли о том что его услышали. Вопреки заведённой практике дверь открыла не служанка, а сама хозяйка.

– Чего тебе, Толя? – спросила Айшат, приоткрыв дверь.

Её голос был ровным и спокойным, но лицо выдавало скрываемое волнение.

Царевна, против обыкновения, выглядела напряжённой. Может, тоже чувствовала приближающийся бунт, а, может, просто переживала за своего пропавшего уголовника. Кутаясь в тёплый халат, царица бросила встревоженный взгляд за спину Анатолия.

– Айшат. Тут такое дело. Ребята шалить начали. Присмотри за мамочкой.

Айшат открыла дверь пошире. В доме царил прохладный полумрак. Только сейчас Толя понял, что в халат она не куталась, а прятала за отворотом тяжёлого махрового халата руку с пистолетом. Вот это уже было в духе величественной царевны. Она всегда могла за себя постоять. При этом дать такой отпор, что противник успел бы раз двадцать пожалеть о своём опрометчивом поступке. Айшат пленных не брала и никогда никому ничего не прощала.