Порожденная Грехом (2)

— Не говори этого. Не предлагай, блядь. Я мог бы взять фамилию Витиелло. Ты хочешь, чтобы я отрезал себе яйца и преподнес их твоему отцу на серебряном блюде?

Я закатил глаза.

— Принятие моей фамилии не имеет ничего общего с моим отцом или твоей мужественностью. Почему ты станешь менее мужественным, если возьмешь фамилию своей жены, особенно если это значительно облегчит ее жизнь в Фамильи?

Он схватил меня за плечи и прижал к стене, глядя на меня сверху вниз.

— Я хочу, чтобы все знали, что ты моя, Белоснежка, — прорычал он, выглядя разъяренным, но в то же время невероятно сексуальным. Эта менее контролируемая сторона Мэддокса возбуждала меня. — Я хочу, чтобы каждый ублюдок знал, что эти губы мои.

Он сильно прикусил мою нижнюю губу, а затем погрузил свой язык в мой рот и резко поцеловал меня, его хватка на моей шее была почти болезненной. Моя сердцевина напряглась.

— Эти сиськи мои, — он рывком спустил бретельки, обнажив мои груди. Он сжал одну грудь и втянул сосок в рот с такой силой, что я вздрогнула, а между ног у меня появилась влага.

— Скажи это, — приказал он, присасываясь сильнее. — Скажи, что эти сиськи мои.

— Мои сиськи твои, — пробормотала я.

Он потянул за мой комбинезон, не обращая внимания на звуки разрывов, пока он, наконец не сполз до колен, оставив на мне только стринги. Он зацепил указательным палец в промокший материал и рывком сдвинул его в сторону, обнажив мои набухшие губы.

— Я хочу, чтобы они знали, — прошептал он мне в губы. — Что эта киска моя. — он просунул колено между моих ног и прижал ко мне свою ладонь. — ... И только моя, — он ввел в меня два пальца и начал входить, его ладонь каждый раз ударялась о мой клитор. — Только моя.

— Моя киска твоя, — выдавила я.

Я вцепилась в его плечи, мои ногти впились в его кожу. Все мое тело пылало, каждый мускул напрягся до предела, и похоть накрыла руку Мэддокса.

Рот Мэддокса проглотил мой крик освобождения, а я отчаянно двигалась на его пальцах, желая, чтобы они еще глубже и быстрее проникали в меня. Мэддокс внезапно убрал руку. Я схватила его за запястье, желая удержать его.

— Я не кончила, — запротестовала я.

— Я знаю, — сказал он с жесткой улыбкой. — Ты всегда добиваешься своего, не так ли? Не сегодня, принцесса.

Я вздрогнула от новой волны возбуждения.

Глаза Мэддокса вспыхнули голодом.

— Встань на колени. Я собираюсь трахнуть твой ротик.

— Правда? — спросила я, почти сходя с ума от трения трусиков о сверхчувствительный клитор.

Мэддокс обхватил мой подбородок, его большой палец провел по моей нижней губе, прежде чем погрузиться в рот. Его палец ощущал мой вкус.

— Опустись на колени, Белоснежка. Этот ротик мой, не забыла?

С вызывающей улыбкой я встала на колени перед Мэддоксом. Он расстегнул джинсы, и опустил до колен, обнажив набухший, блестящий член. На его пирсинге собралась капелька спермы.

Мой язык высунулся, прошёлся по металлической части и слизал ее. Мэддокс запутался пальцами в моих волосах, зафиксировав голову так, что я не могла пошевелиться.

Он смотрел на меня сверху вниз с чистым желанием.

— Опустись на пятки и раздвинь ноги.

Я спустила комбинезон и вышла из него, присев на корточки так низко, что попа почти касались пяток. Затем широко раздвинула колени и посмотрела на Мэддокса. Его член выглядел готовым вот-вот взорваться. Моя собственная потребность бешено пульсировала у меня между ног.

Мэддокс направил мою голову к своему члену, и я раздвинула губы, когда он сантиметр за сантиметром проникал в мой рот. Я задыхалась, мои глаза слезились, когда он почти полностью вошел в меня, его головка уперлась в заднюю стенку горла, а его ствол давил на язык. Мэддокс держал меня на месте, не двигаясь ни вперед, ни назад.

— Твой рот мой, Белоснежка. Только мой член будет претендовать на него, и только мою сперму ты будешь глотать.

Он медленно выскользнул, но затем резко вошел, а потом так быстро и сильно впился в мой рот, что я чуть не потеряла равновесие. Я схватилась за его задницу, чтобы удержаться, отчаянно цепляясь за него, пока он владел моим ртом. Я тяжело дышала через нос, наблюдая за Мэддоксом. Его глаза устремились на меня, его губы разошлись, когда он задыхался и стонал. Мое собственное возбуждение медленно стекало по бедрам.

Я никогда не была так возбуждена, а это говорит о многом, учитывая, что при каждом сексуальном контакте с Мэддоксом я кончала несколько раз.

Мэддокс оскалился.

— Ты моя Марселла, с моей фамилией или без нее.

Он напрягся и с подавленным стоном вошел. Он продолжал медленно двигаться, не позволяя мне отстраниться, даже если было трудно глотать, когда он находился внутри меня.

Когда он, наконец, остановился, я была близка к разрядке просто от того, что доставляла ему удовольствие. Мэддокс отступил назад, медленно выходя. Я осталась стоять на пятках с раздвинутыми коленями. Его взгляд опустился к моему мокрому центру.

— Черт, — пробормотал он, его голос был грубым. — Встань прямо сейчас, блядь.