Порожденная грехом: Часть 1

— Он на одиннадцать килограмм тяжелее ее. Когда он убьет ее, он разгрызёт тебе лицо, Мэд. Наслаждайся представлением, шлюха.

Коди и Эрл развернулись и ушли.

Большая собака находилась сверху Сатаны, но было трудно следить за их жестокой борьбой, когда они рычали, кусались и боролись.

Сатана закричала от боли.

— Мэддокс!

— Черт, — пробормотал Мэддокс.

Он снял ремень и обернул его вокруг руки так, чтобы пряжка закрывала костяшки пальцев, затем направился к собакам, схватил крупного самца за ошейник и дернул его назад. Животное было тяжелым, поэтому оно не улетело далеко и быстро повернулось к Мэддоксу, который нацелил удар пряжкой в морду собаки. С громким воем собака отскочила, тряся головой.

Мэддокс возвышался над ним.

— Место, сейчас же!

Собака легла, тяжело дыша, ее морда была залита кровью. Возможно, Сатаны. Она лежала на боку, тяжело дыша.

Я опустилась на колени, чувствуя дрожь. Моя спина пульсировала, и я была в ужасе. Ради себя, ради Мэддокса, ради Сатаны. Это слишком тяжело переварить. Все накрыло меня в один момент, и часть меня хотела свернуться калачиком в углу.

— Белоснежка? — пробормотал Мэддокс, его голос был полон беспокойства. — Марселла?

Я слишком быстро подняла голову и почти сразу пожалела об этом, когда острая боль пронзила спину. Казалось, что моя кожа слишком мала для моего тела и может порваться в любой момент. Игнорируя это, я вновь полностью выпрямилась, а затем присела на край будки. Когда мое головокружение исчезло, я встретилась взглядом с Мэддоксом.

— Сатана сильно ранена?

Он покачал головой.

— Не думай об этом сейчас. Мы должны вытащить тебя отсюда живой.

Его взгляд метнулся к моей обнаженной спине. Вина и ярость создали мощную комбинацию в его глазах.

— Что говорит татуировка? — спросила я, удивленная тем, как грубо и сухо прозвучал мой голос.

— Не думай об этом сейчас. Есть более важные вещи, о которых стоит беспокоиться.

— Не говори мне, о чем беспокоиться, Мэддокс. Я хочу знать.

Мне нужно знать. Все лучше, чем эта душераздирающая неопределенность. Мой разум рисовал в воображении самые худшие сценарии.

— Марселла, — прохрипел он, его глаза призывали меня опустить это.

— Скажи мне, — прорычала я. — Я не хрупка, так что не веди себя со мной так!

— Шлюха Витиелло.

Я кивнула, затем вскочила на ноги и на мгновение повернулась спиной к Мэддоксу, скрывая от него выражение лица. Я так зла на него. Это его вина.

— Мне чертовски жаль. Этого никогда не должно было случиться. Клянусь. Если бы я знал...

— Тогда что? — резко спросила я, поворачиваясь к нему. — Ты не похитил бы меня?

Мэддокс прижался лбом к решетке.

— Да. И я бы тоже сделал все, что в моих силах, чтобы Эрл не позволил кому-либо другому похитить тебя.

Я недоверчиво посмотрела на него.

— Ты ненавидишь моего отца больше всего на свете. Ты сам это сказал. Ты сделал бы все, чтобы отомстить ему. Какое тебе дело до потерянной мочки уха и оскорбительной татуировки для дочери твоего злейшего врага?

— Иногда приоритеты меняются. Ты не обязана мне верить, но это чертова правда.

Я подошла к нему ближе. Поднялся ветер, коснувшись моей ноющей спины.

— И каковы твои приоритеты сейчас, Мэддокс?

Мэддокс вытянул татуированную руку ладонью вверх, ожидая, когда я возьму ее.

Я не сдвинулась с места.

— Я предал своих братьев ради тебя. Возможно, я умру за тебя, как только твой отец доберется до меня.

— Ты сам навлек это на себя, а не я.

— Если бы кто-то убил твоего отца прямо у тебя на глазах, разве твой брат не захотел бы отомстить?

— Не только мой брат, — призналась я.

Мэддокс мрачно кивнул.

Я вложила свою руку в его, и его пальцы сомкнулись вокруг моих.

— Ты хочешь смерти моего отца. Пока это так, мы потеряны.

— Я так долго жил ради мести, что мне трудно отпустить что-то подобное. Но если и есть кто-то, ради кого я бы это сделал, то это ты, Белоснежка. Я сделаю ради тебя все, что угодно.

Мне хотелось ему верить. Но после всего, произошедшего, мне не хотелось давать ему презумпцию невиновности.

— Атака! — закричал кто-то.

Рука Мэддокса сжала мою крепче.

— Твой отец здесь, чтобы спасти тебя и убить меня, Белоснежка.

— Если только один из твоих братьев байкеров не убьет меня первым, — сказала я.

Он притянул меня к себе, его глаза горели от эмоций.

— Я позабочусь, чтобы ты добралась до своего отца в целости и сохранности. А теперь поцелуй умирающего в последний раз.

Я позволила ему притянуть меня еще ближе, пока мои губы не коснулись его через решетку. Он углубил поцелуй, наполнив его тоской и желанием. Я погрузилась в него, даже когда раздалось еще больше криков, когда мир вокруг нас взорвался войной. Выстрелы прорезали крики. Огонь из скорострельных пулеметов. Как утопающий, выныривающий за воздухом, Мэддокс оторвался от меня и отпустил.

— Прижмись к стене, пока я не скажу тебе двигаться, или ты не увидишь своего отца. Живо!

Я сделала, как он просил, и, спотыкаясь, направилась в заднюю часть конуры.