Порожденная грехом: Часть 2

— Вы должны быть благодарны за то, что мой отец отменил традицию кровавых простыней. Это значит, что вы можете сохранить свое достоинство, сохранив самые личные моменты между мужем и женой. Конечно, это зависит от вас, если вы хотите уменьшить значение этой ночи, а вместе с ней и саму связь, рассказывая кровавые подробности для любопытных глаз.

У девушек открылись рты. Не говоря больше ни слова, я вышла из комнаты, взмахнув платьем. На улице я сделала еще один глубокий вдох. Мои руки дрожали. Я знала, что мои слова ничего не изменят. Люди будут продолжать строить догадки о моей сексуальной жизни и ругать меня за это. Но мои слова придали мне сил. Это была лишь первая из многих битв, которые мне придется вести против предрассудков и злобы из-за мужчины, которого я любила, но я всегда буду сражаться с огромной радостью.

Мэддокс ждал меня с бокалом шампанского для меня и бутылкой пива для себя.

Я взяла шампанское и опустошила половину бокала, хотя было жаль тратить шампанское на выпивку гнева.

— Что случилось? — тихо спросил Мэддокс.

Большинство людей использовали послеобеденное удовольствие для деловых обсуждений или для болтовни.

Мой взгляд снова зацепился за Крессиду. Она стояла рядом со своими родителями. Они тоже принадлежали к тем, кто осуждал меня настолько открыто, насколько позволял инстинкт выживания. Я не рассказала о ней отцу, она того не стоила, и сомневалась, что Амо тоже это сделал.

— Некоторые девушки называли меня шлюхой за то, что я избегла традиции кровавых простыней.

Губы Мэддокса скривились.

— Эта традиция мерзка, и девочки должны быть рады, что ее отменили. Зачем кому-то хотеть истекать кровью во время секса? Только не говори мне, что ты жалеешь о том, что не девственница, потому что я бы умер от синих яиц, если бы ты настояла на сохранении своей вишенки до брачной ночи.

Я толкнула его в плечо.

— Ты бы выжил. И нет, я не жалею об этом. Нисколько. Если бы я была девственницей и намеревалась предоставить кровавые простыни, я не смогла бы заниматься с тобой сексом на нашей свадебной вечеринке.

Его брови медленно поднялись, а на губах заиграла игривая улыбка, отчего появилась ямочка. Мэддокс схватил меня за руку.

— Надеюсь, ты говорила серьезно, потому что сейчас я собираюсь тебя трахнуть.

Его хватка на моей руке была почти болезненной, пока он тащил меня в мужской туалет. Он толкнул кресло, стоявшее в углу, к двери и заклинил ручку. Секс в туалете становился традицией. Повезло, что это был лучший отель в городе, и каждый туалет был отдельной, роскошной комнатой.

— С тех пор как ты слизала сливки с моего члена, я погибаю. Блядь, Белоснежка. Я так возбужден, что если ты не хочешь, чтобы у меня образовалась эрекция во время нашего танца, позволь мне трахнуть тебя сейчас.

Его рот столкнулся с моим почти отчаянно. Мое собственное тело жаждало его прикосновений.

— Трахни меня, у нас мало времени.

Мэддокс развернул меня так, чтобы я держалась за раковину, затем начал поднимать слои моей юбки.

— Блядь, где твоя красивая киска. Это платье меня убивает.

Я засмеялась, но смех перешёл в стон, когда он сильно шлепнул меня по заднице. Я приподняла бровь, а затем раздвинула губы, когда Мэддокс провел двумя пальцами по моей киске. Я вся промокла, поэтому Мэддокс не встретил никакого сопротивления, когда ввел в меня два пальца.

— Наклонись.

Я оперлась на локти. Ладонь Мэддокса шлепнула меня по попе, когда его пальцы вошли в меня с ослепительной скоростью. Затем он вышел без предупреждения, заставив меня застонать в знак протеста. Боже, какой звук. Он ухмыльнулся и расстегнул ширинку своего смокинга. Его кончик уже блестел, но он не дал мне времени полюбоваться им. Он обхватил мои бедра и толкнулся в меня, а затем стал трахать. Это было быстро и сильно, и мы оба кончили через несколько минут. Это было похоже на то, как если бы я погрозила пальцем Крессиде и таким девушкам, как она. Я получала удовольствие с парнем, которого любила до брачной ночи, и что?

Когда через двадцать минут мы вышли из туалета, то держались за руки и были гораздо более расслабленными.

— Хорошо, что мой отец отменил традицию кровавых простыней. Это бы все испортило.

У меня чуть голова не закружилась от счастья.

Мэддокс покачал головой.

— В нашу брачную ночь ты будешь истекать сливками, а не кровью, много раз. Это только начало.

Грязный рот Мэддокса был самым большим возбудителем, который я когда-либо могла себе представить, но я провела бы остаток вечности, не давая ему произнести ужасное слово на букву «С».

Когда мы вошли в зал, наши гости уже столпились вокруг танцпола для нашего первого танца.

— Готова к танцу? — спросил Мэддокс, протягивая руку.

Я взяла ее и позволила ему повести меня в центр.