Порт-Артур – Иркутск – Тверь: туда и обратно

Потери, говоришь? Но войн без жертв не бывает. И если уж на то пошло, давай сравним потери, а также политические итоги прошлой вашей драки с турками и этой. Согласись, что они, как говорится, совершенно разные вещи. Бисмарк виртуозно исхитрился спасти Россию от очень крупных неприятностей, которые грозили Александру Николаевичу и Скобелеву в случае продолжения боевых действий, при выступлении австрийцев и британцев. И что нам показала история? Разве вы почувствовали какую-то реальную благодарность болгар за четверть миллиона погибших «братушек»? Сколько чванства и гордыни из них поперло бы, подари им вы вдобавок еще и Константинополь? Представляешь? И какой крови бы это стоило?

При том раскладе на существование Сербии я не поставил бы даже ломаного пфеннига. А англичане, без сомнений, утвердились бы на азиатском берегу Босфора. Чем это все обернулось бы в итоге для России, ты сам понимаешь. И после всего господин Горчаков представил дело так, что это мы, немцы, де, предали русских? И повернулся ведь язык у старого интригана!

Так что по поводу потерь… По моему мнению, да и не только по моему – Шлиффен, например, говорит о том же, – ваша кампания против Японии проведена блестяще. Конечно, что-то можно было сделать лучше. Но лучшее – враг хорошего. Как очень верно подмечено, на войне побеждает тот, кто наделает меньше ошибок. История пока не знает тех, кто бы их не совершал вовсе.

– Сунь Цзы? – Руднев понимающе улыбнулся. – Только у него еще сказано, что самая великая победа – та, ради которой не просвистела ни одна стрела… Помянем!

– Помянем… Да. Как и тот мудрый китаец, ты прав, Всеволод. Я тоже считаю, что главная задача боевого флота – предупреждать войны. И только если противник не оставляет иного выбора, тогда…

– Угу… Тут наши мысли созвучны. И не только наши, кстати. Джек Фишер, я слышал, любит поговаривать, что на войне, буде она все-таки случится, нет места лишней морали и сантиментам. «Вступаешь в бой – бей! Бей первым. Бей со всей силы и дури!»

– Ха! Забавно, только и мне сейчас тоже пришел на память этот заводной полулаймиз-полуланкиец. Знаешь, при всем своеобразии наших с ним заочных взаимоотношений я бы не отказался сейчас увидеть этого бульдога с характером фокстерьера за нашим столом, – рассмеялся Тирпиц, – более того, поднял бы за него бокал.

– А кто мешает? Ну что, Альфред, давай за старину Джека? Который предлагает нам начать заново строить флот!

– И благодаря которому мы с тобой не останемся без дела. Хвала Всевышнему, Он посылает нам достойных врагов… Прозит. Хотя, что греха таить, поначалу я был в лютом бешенстве, когда в августе экселенц выдал мне цифры по их новому линкору – «Дредноуту», которые он получил у Готланда от твоего государя. Наши агенты в Лондоне оказались не на высоте…

– Представляю, как бы тебе еще больше захорошело, если бы япошки, вдобавок к такой новой вводной, раскатали бы нас со Степаном Осиповичем на Дальнем Востоке.

– Мне не хотелось даже предполагать такое. Хотя мы просчитывали варианты.

– Представь ситуацию на минутку. Россия разбита самураями на суше, наш флот у Артура утоплен, кроме траченных молью остатков, запертых в Черном море. Как тебе картинка?

– Мерзко. И даже не из-за наших грядущих флотских проблем.

– И что может быть хуже?

– Шлиффен. С его генеральным штабом, набитым гвардейскими усами и шпорами.

– Ты думаешь, что…

– С их колокольни глядя, упустить такую возможность просто преступление.

– Учитывая, что к нам после такого позорища многие у вас в рейхе станут относиться как к докучливым разорившимся родственникам, значит, самое время…

– Да. Безотлагательно разрешить силой навязший в зубах французский вопрос. А если Россия встрянет, хорошенько и ей накостылять для острастки, на будущее. Потому что, если дать русским очухаться, а англичанам позволить хитренько подлизаться к ним с утешениями и подачками, так можно запросто и до тройственной Антанты доиграться. Извини, я, возможно, слишком цинично высказался, но…

– Нормально все. А что кайзер? Как ты считаешь, пошел бы он на поводу у своих генералов? И сам ты какого мнения был бы?

– Для Германии воевать с Россией – это форменное безумие, исходя из общестратегических интересов государственного существования, а не с точки зрения шальной сиюминутной выгоды от какого-то случайного момента. Дать англичанам стравить наши народы – это хуже, чем преступление. Это ошибка. Так однажды сказал Талейран, хоть и по более мелкому поводу, но, по-моему, предельно точно. За нашего императора, сам понимаешь, я говорить не могу. Но, насколько я его знаю… Он скорее отправит Шлиффена в отставку, чем начнет войну против царя. Да и мое мнение, надеюсь, при принятии решений им пока принимается в расчет.

– Спасибо, Альфред, за откровенность… А часы-то уже бьют полночь.

– Да, время летит. Смотри, какой снег пошел. Сибирь все ближе и ближе, – усмехнулся Тирпиц чему-то своему.

– Подожди меня минутку, пожалуйста. Наклюнулось одно небольшое дельце.

– Ватерклозет там!

– Не… У меня маленький вопросик к твоему адъютанту, Альфред.