Порт-Артур. Том 1

На Электрическом Утесе Борейко целыми днями возился с артельным хозяйством. Солдаты с увлечением занимались этими работами, напоминавшими им родные деревни. Вечерами они собирались около казарм, обсуждая события минувшего дня, делясь надеждами на будущее.

В один из таких вечеров Борейко подошел к ним. Солдаты вскочили и вытянулись.

– Садитесь и дайте мне табуретку. Разговор у нас будет длинный, – проговорил поручик.

Солдаты уселись около него прямо на землю.

– Сидим мы у моря, а рыбы не видим. Это все равно что жить в лесу и не иметь дров. Лодки у нас есть, значит, дело за сетями, но их можно достать. Кто у нас рыбачил до службы? – спросил Борейко.

– Я, ваше благородие, – отозвался матрос-сигнальщик Денисенко.

– И я! И я! – отозвалось еще несколько голосов.

– Рыбаки, значит, есть. За старшего в рыбацкую команду поставим Денисенко. Он моряк и к морскому делу привык. Теперь о другом. Надо вокруг Утеса расчистить, где можно, площадки и устроить на них огороды, посеять лук, чеснок и другие овощи. Смотришь, к осени и соберем урожай. Кто у нас огородники?

– Ярцев, Снитков, Глубин, – начали перечислять солдаты.

– Тебя, сказочник, я и поставлю за старшего по огородной части, – обернулся к Ярцеву поручик.

– А теперь запевай, Белоногов, «Ермака», – приказал он, вставая с места.

Воспользовавшись затишьем на море, Звонарев отпросился в город и решил зайти на квартиру к Риве. Здесь он застал Андрюшу Акинфиева.

– Привет храброму артиллеристу, – встретил он прапорщика.

– Рад тебя видеть на ногах. Ривочка, скажите, завоевал ли Андрюша ваше сердце? – спросил Звонарев.

– Не смущайте моего мальчика. Ему не до сердец. Еле-еле душа в теле, – улыбнулась в ответ Рива.

– Неправда, я совсем здоров, – запротестовал Андрюша.

Поболтав с ними, Звонарев отправился в Управление артиллерии. Когда он проходил мимо «Этажерки», то увидел группу спорящих морских и стрелковых офицеров.

– Мы настолько слабы по сравнению с японцами, что не можем выйти в море, – объясняли стрелкам моряки, но те не хотели слушать.

Около Управления артиллерии прапорщик встретил писаря Севастьянова.

– Слыхали новости, ваше благородие? Японцы начали высадку у Бидзиво. В ближайшие дни Артур будет отрезан от России и Маньчжурии. Наместник поспешно выехал в Мукден, бросив все свое имущество. Даже с генералом Стесселем не попрощался, – сообщил писарь.

– Почему же флот не помешал высадке десанта? Это просто безобразие, – возмутился Звонарев, начиная понимать причину споров на «Этажерке».

– Совсем наша эскадра заслабла после смерти адмирала Макарова, боится в море выходить. Теперь японец быстро заберет Артур. Крепость-то с сухого пути совсем не укреплена, войска у нас мало, с провиантом плохо, – сокрушался Севастьянов.

– Ничего, нам из Маньчжурии помогут, – подбодрил собеседника Звонарев, хотя и не верил своим словам.

– Приходил сюда Блохин, просил перевести его на Утес, совсем его замордовал Вамензон. Я тут от вашего имени заготовил генералу рапортишку с просьбой о переводе Блохина. Подпишите, доброе дело сделаем, человека от истязаний спасем.

Звонарев подписал бумагу и заторопился с новостями на Утес.

– Честь имею явиться, ваше благородие, – прохрипел Блохин, подойдя к Звонареву, разговаривавшему с Борейко во дворе казарм на Электрическом Утесе.

– Здорово, Блоха! – приветствовал его Борейко и хлопнул по плечу.

– Здравия желаю! Ой! – скривился солдат.

– Что с тобой? По чиряку, что ли, попал? – спросил поручик.

– Никак нет! Это Зон на прощание мне шкуру отполировал.

– Какой такой Зон?

– Капитан Вамензон.

– Вамензон! За что же он тебя так отодрал?

– Характер мой хотел переломить В бараний рог сулился согнуть, да не вышло, хотя я и без шкуры остался.

– А ну-ка, покажи, как он тебя изукрасил?

– Соромно при людях, ваше благородие!

– Ишь ты какой застенчивый стал! Пойдем к Мельникову, там и разденешься

Звонарев внимательно посмотрел на Блохина. Он еще более похудел, глаза ввалились. На две головы ниже Борейко, он был как же широк в плечах, как и поручик, что придавало его фигуре квадратный вид. Длинные руки кончались огромными кистями, в которых чувствовалась большая сила.

Когда Блохин разделся, то вся его спина оказалась покрытой багровыми рубцами и кровоподтеками.

– Плохо твое дело, Блоха! Знатно тебя отделал Зон. Придется тебя дня на три-четыре освободить от работы.

– Мне бы спирту стаканчик, ваше благородие, живо бы все как рукой сняло! – попросил Блохин.

– Буянить начнешь с непривычки. Дай ему, Мельников, немного.

– Покорнейше благодарю! – радостно сказал Блохин.

– Пойдем на рыбалку, – предложил Борейко Звонареву.

Пользуясь отсутствием японской эскадры, рота вышла на хозяйственные работы. Все мало-мальски пригодные под огороды площадки на склонах Золотой горы были очищены от камней, вспаханы и теперь засаживались различными овощами. Около сотни солдат, под руководством Яраева, усердно высаживали рассаду. Одетые уже по-летнему, в белых рубахах и белых фуражках, солдаты с увлечением занимались этой работой.