Порт-Артур. Том 1

– С Ляотешанем ерунда какая-то получается. Мы отдаем морякам свои пушки, они их с помощью пехоты устанавливают, а обслуживать батареи будем мы, а не моряки. Пока все это не разъяснится, к этой работе приступать нечего. Вас же попрошу сейчас побывать на Двадцать второй батарее у Вамензона. Посмотрите, в каком состоянии у них орудия и лафеты, можно ли им увеличить заряд для получения большей дальности. Что же касается углов возвышения, так они и сейчас стреляют при предельном возвышении. Лошадь вам сейчас подадут, я уже об этом распорядился.

Двадцать вторая батарея шестидюймовых береговых пушек Канэ[92] была расположена на самом левом фланге берегового фронта, на стыке с сухопутной линией обороны. Благодаря этому она была приспособлена почти к круговому обстрелу и в сторону моря и в сторону суши. Дорога туда шла в объезд Золотой горы с севера, где ее отроги значительно понижались. По пути они миновали так называемые дачные места, куда переезжали в летнее время семьи офицеров порт-артурского гарнизона. Здесь берег спускался к морю более полого, растительность была сравнительно богаче и, наконец, имелось несколько небольших пляжиков для купанья. Сейчас все дачи были заколочены, заборы у палисадников поломаны, и только собаки уныло бродили между строениями. Дальше до батареи шло шоссе, по которому пришлось ехать около часа.

В складках прибрежных сопок расположились казармы для артиллеристов. Тут же вблизи в небольшой делянке находился офицерский флигель, к которому и подъехал Звонарев.

Командир батареи капитан Вамензон был предупрежден Гобято о приезде прапорщика и встретил его, как жданного гостя.

– Милости прошу! Очень рад вас видеть. Я столько наслышался о ваших успехах по переделке орудий, что давно хотел познакомиться с вами, – рассыпался он, крепко пожимая руку Звонареву. – Быть может, перекусите с дороги? Я только что сел за стол, – пригласил Вамензон.

– Не откажусь, так как сегодня еще ничего не ел с самого утра, – согласился Звонарев.

Капитан ввел его в маленькую столовую, в углу которой виднелась большая икона с горящей перед ней лампадкой. В комнате уже был накрыт стол на две персоны, стояли миски с борщом и кашей.

– Прошу садиться, – подставил стул капитан. – Питаюсь я из солдатского котла. «Щи да каша-пища наша», как говорит наша русская пословица. Это и дешевле и лучше в отношении контроля за солдатской едой. Артельщики все воры и жулики, за ними всегда нужен глаз да глаз. У меня на этот счет очень строго; как начнет плохо кормить, проворуется, – долой! Кашевару, кроме того, задницу полирую время от времени, – распространялся капитан. – Золотой народ наши солдатики: неприхотливы, терпеливы, богобоязненны, царябатюшку любят до самозабвения. Конечно, есть отдельные прохвосты, но с ни ми я не церемонюсь. Кулак и розга прекрасно исправляют самых строптивых. Выпьем же за наш великий русский народ, – налил капитан две большие рюмки водки.

Звонарев с ним чокнулся.

Щи были жирные, наваристые, с крошеным мясом. Каша, поджаренная с салом, так и таяла во рту. Хлеб был хотя и черный, но хорошо выпеченный.

– У вас прекрасно кормят в роте, – похвалил Звонарев. – На Электрическом Утесе, к сожалению, гораздо хуже.

– Воруют сильно, потому и пища у вас плохая У Жуковского жену и детей из-под носа украдут, он и то не заметит: витает где-то в облаках. Все со своей культурностью носится: «Я против порки и мордобоя, я за развитого и образованного солдата… – а на деле у вас, простите, – кабак, – критиковал Вамензон. – Из вашей роты по всей артиллерии либеральная зараза ползет. Солдаты-то у вас чуть ли не газеты читают. Это же полный разврат! Начнет солдат газеты читать, начнет думать, – мало ли до чего он додумается! Нет уж, я предпочитаю иметь у себя неграмотных. Да и на что это солдату? Он должен только выполнять приказания начальства, думать ему совершенно не о чем и незачем; за него обо всем начальство подумает. Право, я считаю, что хорошо было бы иметь солдат совсем даже без головы. В сущности, она им совершенно не нужна, разве только для украшения!

– А как же фейерверкеры, наводчики, писаря?

– Этим, пожалуй, можно было бы оставить головы вроде органчика, чтобы заводить их, когда нужно.

– Я не разделяю вашей точки зрения, господин капитан. Современная военная техника, насколько я с ней познакомился, требует известного культурного уровня.

– К сожалению, вы во многом правы. В этом все наше несчастье. Но образованный солдат всегда в то же время будет и развращенным. Избежать этого очень трудно, если не невозможно. Всегда найдутся подлые агитаторы, которые сумеют быстро развратить любого солдата. С этими подлецами я расправлялся бы беспощадно, – всех вешал бы, как бешеных собак, особенно проклятых жидов. Ненавижу это иудино племя!

– Вы преувеличиваете значение евреев как агитаторов. Русские в такой же мере причастны к пропаганде, как и евреи, – сказал Звонарев.