Порт-Артур. Том 1

– Ума не приложим, как могло случиться, что японец сбил наш полк с позиции, – недоумевали солдаты, – не иначе, ему сообщили о нашем наступлении.

– Давайте лучше раскинем мозгами, как теперь нам добраться до своих, – остановил солдат Звонарев.

После обсуждения решили небольшими группами пробираться к реке. Одна из стрелков знал, где находится брод, другие брались провести к нему отряд.

Осторожно, под прикрытием темноты, удалось незамеченными пробраться в прибрежные камыши к нужному месту.

Кое-как, часто останавливаясь и прислушиваясь, охотники добрались до речки и спрятались в прибрежных камышах. За рекой шел бой, слышалась ружейная стрельба и орудийная канонада.

Дождавшись рассвета, Звонарев с отрядом вышел наконец в расположение русских войск и вскоре, весь мокрый и грязный, был уже в штабе Кондратенко.

– Умойтесь, почиститесь, поешьте и приходите сюда опять, – распорядился генерал, выслушав его рапорт о вылазке. – Я, отправлю вас на Семафорную гору для связи с моряками. После артиллерийской подготовки Двадцать пятый и Двадцать шестой полки перейдут в наступление.

– Слушаюсь! – отозвался прапорщик и вышел.

– Что здесь произошло ночью? – спросил Звонарев у адъютанта Четырнадцатого полка.

– Произошло то, чего меньше всего можно было ожидать. Когда Двадцать шестой полк двинулся за охотниками и уже взял японские окопы, слева во фланг и тыл ударили два японских полка, смяли его, отбросили на первоначальные позиции и на его плечах ворвались в них, едва не захватив при этом нашу артиллерию. Японское наступление удалось задержать контратакой Двадцать пятого полка уже на этом берегу реки Лунвантань. Очевидно, японцы были прекрасно осведомлены о нашем наступлении и отлично рассчитали свой удар Кроме того, Четвертая дивизия пальцем не пошевелила, чтобы нам помочь. На все просьбы Фок ответил категорическим отказом. Вызванный Кондратенко из Артура Двадцать седьмой полк с дороги был возвращен Стесселем обратно. Результат: мы сидим на восточном берегу Лунвантаньской долины и собираемся атаковать противника после артиллерийской подготовки с суши и с моря с целью вернуть свои прежние окопы. Но что из этой затеи выйдет, сейчас сказать трудно, – сообщил адъютант, пока Звонарев приводил себя в порядок.

– Где Енджеевский? – вспомнил прапорщик.

– Дважды ранен и находится на перевязочном пункте.

– Да ну! Тяжело? – заволновался Звонарев.

– По-видимому, не особенно, так как все время а сознании. Справлялся о вас.

В это время к штабу подъехал Фок в сопровождении Сахарова.

– К сожалению, Роман Исидорович, вас нельзя поздравить с успехами, – ехидно проговорил Фок, здороваясь с Кондратенко.

– В значительной степени своими неудачами я обязан вам, ваше превосходительство, – резко ответил Кондратенко.

– Вот уж, что называется, с больной головы да на здоровую! – воскликнул Фок. – Я ли вас не предупреждал против этой авантюры! Но вы меня и слушать не хотели.

– Можно подумать, что ваше превосходительство объявило о своем нейтралитете в этом бою.

– Думать, конечно, можно что угодно, но говорить подобные вещи не разрешается даже вашему превосходительству! Да чего, впрочем, можно ждать от незадачливого полководца, только что потерпевшего поражение. Имею честь кланяться!

– Редкая сволочь! – пробормотал ему вслед Кондратенко. – Евгений Николаевич, для восстановления положения на фронте мы должны рассчитывать только на свои силы, – обернулся генерал к своему начальнику штаба.

– И на помощь флота, – напомнил Науменко.

– Да, куда девался Звонарев? – вспомнил Кондратенко.

– Здесь, ваше превосходительство! – отозвался прапорщик.

– Привели себя в порядок? Поезжайте поскорее на Семафорную гору и установите связь с флотом. Как только подойдут суда, попросите немедленно открыть огонь по долине. О начале общей атаки мы вас предупредим, – распорядился генерал.

Звонарев велел подать себе лошадь и, наскоро проглотив стакан чаю, поскакал к морю. По дороге, проезжая мимо перевязочного пункта, он справился о Енджеевском.

– Я здесь! – отозвался сам поручик.

Он лежал под кустами, весь забинтованный, но бодрый.

– Как ваше самочувствие? – спросил прапорщик.

– Довольно хорошее, хотя сильно ноет левое плечо и прострелена нога, – отозвался Стах. – Что с вами-то приключилось? Я вас и не думал уже видеть в живых.

Звонарев в двух словах рассказал о себе.

– В общем, дело обернулось скверно. Мы тоже попали чуть не в окружение и едва выбрались. Откуда японцы взялись, ума не приложу! Еще днем никого не было видно, – сокрушался Стах.

– Сейчас подойдут наши суда, и после обстрела с моря мы пойдем в контратаку, – сообщил Звонарев.

– Боюсь, как бы нам не помешала опять дивизия Фока! – заметил Стах. – Ночью они вели себя предательски: артиллерия молчала, а полки только делали вид, что стреляют.

– Таков был приказ Фока.

– Расстрелять надо этого предателя и подлеца. Под Цзинджоу он предал Пятый полк, а сейчас нас, – обозлено сказал Енджеевский.