Порт-Артур. Том 2

– Тяжел на руку поручик. Очевидно, еще не очень изголодался, – заметил подполковник. – И об этом я доложу Кондратенко. Он органически не переваривает «дантистов». Не дать ли вам и вашим солдатам день-другой передышки, а то вы здесь уже чуть ли не неделю без отдыха?

– Не откажемся.

– Тогда я завтра вам пришлю на смену саперов, но эту ночь вам придется еще провести здесь.

Звонарев поблагодарил за внимание.

На обратном пути из капонира в плохо освещенной потерне они неожиданно встретились с Варей.

– Да не бегите сломя голову, вам же говорят, что он жив и здоров, – слышался из темноты голос Борейко, едва поспевавшего за девушкой.

Но Варя, рискуя разбить лоб, стремительно неслась вперед, пока не налетела на офицеров. Не разобрав в темноте, кто перед ней, она схватила за руку Рашевского и дрожащим от слез и волнения голосом воскликнула:

– Вы живы, целы, Сереженька?.. Если бы вы знали, что я пережила сегодня! Как только получила ваше письмо, бросилась в штаб, попросилась на фронт – не пускают, пошла на Залитерную к Медведю. Тут и он зашевелился и приволок меня прямо сюда! – быстро говорила девушка, вглядываясь в лицо Рашевского.

– Хоть я и Сереженька, но не тот, какой вам нужен, – тихонько освободил свою руку подполковник.

– Ах, извините, я совсем голову потеряла от волнения! Я думала, считала… не увижу. – И Варя неожиданно громко всхлипнула, уцепившись на сей раз уже за Звонарева.

– Успокойтесь, милая Варя, ведь все обошлось благополучно, – тихонько гладил припавшую к его груди девушку прапорщик.

Рашевский и Борейко из деликатности пошли вперед.

– Вы должны немедленно, сегодня же, сейчас же уйти с этого проклятого форта, иначе я совсем рехнусь! Слышите, Сергей Владимирович?

– Мне разрешают завтра отлучиться отсюда на один день.

– Нет, вы не должны, не смеете возвращаться сюда, я этого не хочу, вы должны пожалеть меня. Я пойду к Кондратенко и попрошу за вас, откажет – брошусь перед ним на колени и не встану, пока он вас не отпустит отсюда, – быстро бормотала Варя.

– Лучше вам не вмешиваться в это дело. Как только минная галерея будет окончена, меня отпустят на Залитерную.

– И опять пошлют в какое-нибудь пекло…

– Весь Артур сейчас в таком же положении. Побольше спокойствия, Варюша. Завтра я буду на Залитерной, приходите и вы туда. Поговорим обо всем, – уговаривал Звонарев девушку. – Ну, будьте молодцом. Нас, верно, уже ждут.

Миновав казармы, они прошли в офицерский каземат. Тут они застали Борейко, Рашевского и Рязанова. Последний был смущен и взволнован

– Прапорщик меня неверно понял, тут явное недоразумение, смею вас в этом уверить, – бормотал он. – Вот и ваши сто рублей нашлись, они случайно завалились в ящике стола, – проговорил Рязанов, протягивая деньги. – Теперь, кажется, все на месте?

Звонарев сухо поблагодарил его.

– Поскольку все здесь улажено, можно двигаться и домой, – стал собираться в обратный путь Рашевский.

– И мы с вами, – присоединились Борейко и Варя.

– Сергей Александрович, а здесь нельзя устроить перевязочный пункт, как у Авророва? – спросила Варя.

– Отчего нельзя – можно. Но кто за это возьмется?

– Я…

– Тогда нельзя, – решительно ответил Рашевский.

– Это почему? – вскинулась Варя. – Я, то есть мы с Сергеем Владимировичем, оборудовали пункт номер два у Залитерной, и нас даже Кондратенко похвалил.

– Нельзя потому, что вы при каждом разрыве снаряда или бомбы будете бросать раненых и бежать разыскивать Сергея Владимировича, – ответил Рашевский. – Он тоже будет беспокоиться о вас.

– Он обо мне и не думает! Если бы это было так – он не согласился бы пойти сюда на минную работу.

– А записку забыли? – опросил Звонарев.

– Один раз в счет не идет…

Звонарев и Рязанов проводили гостей за мост и вернулись в каземат. Мокриевича уже не было. Карамышеву было дано задание организовать вылазку, и он, пользуясь темнотой, пытался найти наиболее удобный путь для выхода с форта.

– Надеюсь, вы на меня не в претензии, Сергей Владимирович, за те небольшие шероховатости, которые сегодня имели место, – проговорил Рязанов, почувствовавший необыкновенное расположение к прапорщику после разговора с Рашевским.

Звонарев буркнул что-то неопределенное и откланялся. Он решил ночевать сегодня не в офицерском каземате, а в капонире, около места работ. Там он застал своих солдат за ужином. В бачке плавали несколько бобов и разваренная картошка.

– От такой еды никакой силы не может быть у человека. Бурда да в придачу китайская чумиза, – ворчал Блохин. – Скорей бы попасть к себе на Залитерную!

– Ничего удивительного, если солдаты болеют от такой пищи, – проговорил прапорщик.

– Мы для себя займем этот каземат, Пусть он будет нашим, артиллерийским, – решил после еды Блохин. – А ну, пехтура, вались отсюда и забирай с собой всех своих вшей, – обернулся он к стрелкам, толпившимся вокруг.

– У тебя, что ль, их нет? – обиделся один из стрелков.

– Есть, как не быть, да другого фасона – антиллерийского образца тысяча восемьсот семьдесят седьмого года.

– Что же, они не кусаются, что ли?

– Нас не трогают, а пехоцких загрызают до смерти, – зубоскалил Блохин.