Порт-Артур. Том 2

– «Известный всему Артуру своими длинными усами генерал недавно прямо заявил мне, что он гораздо больше беспокоится о снарядах, которых мало, чем о людях. По его мнению, солдат в крепости гораздо больше, чем имеющегося продовольствия. Поэтому потеря тысячи-другой человек только облегчит положение крепости. Надо ли говорить, что он сам отнюдь не хочет оказаться в числе этих тысяч». Вопиющий поклеп на Василия Федоровича.

– Его хоть прямо по фамилии не называют, – все же как-никак родственник Стесселю, не то что мы, грешные.

– Не секрет, что вы собираетесь предпринять, Роман Исидорович, в связи с этой наглой и бестактной выходкой Фока?

– Подал рапорт об освобождении от должности начальника сухопутной обороны и, как следовало ожидать, получил отказ. Нельзя-де обращать внимания на чудачества Фока, он ведь еще в турецкую войну ранен в голову и немного ненормален. Я не настаивал: боюсь, что без меня дело попадет в руки того же Фока, и тогда дни Артура будут сочтены. Нет, я не собираюсь сдавать свои позиции! – с жаром проговорил Кондратенко.

– Если бы вам, Роман Исидорович, предложили взять на себя высшее начальствование в Артуре, вы согласились бы?

– Куда же денутся Стессель и Смирнов?

– Мы бы их арестовали.

– Кто вы?

– Ваши приверженцы.

– Я бы немедленно арестовал вас и освободил Стесселя и Смирнова, дабы они вернулись к исполнению возложенных на них обязанностей, – улыбнулся Кондратенко. – Нет, я против всяких незаконных действий. Так и передайте всем «моим приверженцам», как вы выражаетесь.

Прапорщик разочарованно вздохнул. Вскоре пришел Науменко. Воспользовавшись этим, Звонарев стал прощаться.

В Свободном госпитале ему пришлось довольно долго ждать в приемной, пока вышла Варя. Увидев прапорщика, она сурово сдвинула брови и сухо справилась, чем она может быть ему полезна.

– Прежде всего, я думаю, вам следует извиниться передо мной за вашу вчерашнюю грубость, – в тон ей умышленно хмуро ответил Звонарев.

Не произнеся ни слова, девушка повернулась и направилась к двери. Прапорщик едва успел схватить ее за руку.

– Стоп, стоп, стоп! Я еще не кончил, и вы, как всякая воспитанная девочка, должны выслушать до конца, когда с вами говорит старший, – проговорил он.

– Руки прочь, или вы получите еще одну оплеуху, – попыталась вырваться Варя.

– Ша, киндер, как говорит Борейко в таких случаях, – еще крепче сжал ее руку Звонарев. – Кондратенко прислал вашим больным цингой свежее мясо и овощи. Потрудитесь их получить, – протянул он большой сверток.

– Я больше не веду палаты. Пустите, мне больно, – тихо проговорила она.

– А вы драться не будете? – уже совсем весело спросил Звонарев.

– Не хочу марать руки о вашу… вашу противную физиономию, – заикаясь от волнения, проговорила девушка.

– То-то же, – отпустил ее прапорщик. – Теперь мы квиты, и я могу опять поцеловать вас…

Варя фыркнула, как кошка, и одним прыжком оказалась за дверью.

– Не смейте никогда больше приближаться ко мне, приходить сюда или к нам домой, низкий вы… человечишка, – наконец подобрала она наиболее уничтожающее слово и, хлопнув дверью, исчезла.

Звонарев улыбнулся. Негодующая Варя была ему больше по сердцу.

В штабе Горбатовского его уже поджидали Буторин и Фомин с тремя десятипудовымн шаровыми минами. Наскоро переговорив со Степановым и получив от него последние указания, прапорщик отправился с матросами на форт номер два.

На форте было относительно тихо: редкая ружейная перестрелка, взрывы бомбочек, изредка гулкий артиллерийский выстрел и визг разорвавшейся шрапнели. Сквозь туманную ночь чуть пробивались бледные лучи прожекторов. Две подводы, запряженные парой осликов каждая, затарахтели за Звонаревым и матросами.

Фролов уже ждал прапорщика. Им был разработан подробный план очищения рвов форта от японцев.

– Как только ваши мины взорвутся, мичман Витгефт с матросами бросится в атаку вдоль левого бокового рва, я со стрелками – вдоль правого, поручик Юницкии из контрэскарпной галереи попытается выбить японцев из капонира. Вы же будете орудовать на бруствере и командовать артиллерией внутри форта, – распределил он роли между офицерами.

– По-моему, мое задание невыполнимо. Японцы так прочно засели в капонире, что едва ли мы сможем чтолибо с ними поделать, – заикаясь, проговорил Юницкий.

– Умереть-то там вы, я думаю, сможете, если это будет нужно, – насмешливо ответил комендант форта.

– Думаю, что я больше пользы принесу живым, чем мертвым.

– Можете думать что хотите, но выполнить поставленную вам задачу вы обязаны. Ступайте! – резко приказал Фролов. – От него, живого, пользы не больше, чем от мертвого.

Места для спуска мин были выбраны на бруствере заранее, и на них начали устанавливать желобообразные салазки, соблюдая полную тишину, боясь столкнуть малейший камешек или комочек земли. Как только это было сделано, Фролов в последний раз повторил свои наставления: взрывы спускаемых мин послужат сигналом для общей атаки, Звонарев с артиллеристами форта должны орудийным огнем парализовать контратаку японцев, если она последует. Пожелав прапорщику успеха, Фролов ушел.