Порт-Артур. Том 2

Варя вздохнула.

– Мне бы очень хотелось проехать с вами до самого моря, но боюсь, что Романовский будет этим недоволен…

– Я упрошу его взять вас с собой.

– Я буду тиха, скромна, одним словом – пай-девочка. Так ему и скажите. – Варя подняла лошадь в галоп.

– Прошу садиться, господин Звонарев, – придвинул Романовский стул прапорщику.

Звонарев сел и, пока Романовский читал бумаги, осмотрелся вокруг. Фанза, которую занимал капитан, была чистая, просторная; в узорчатых окнах вместо обычной у китайцев цветной бумаги блестели стекла. На стене против окон висела подробная карта Артура с нанесенными на ней укреплениями и две большие схемы севастопольской обороны. На столе лежали какие-то книги. В глубине виднелась складная походная кровать.

– Значит, вы желаете проехаться со мной вдоль расположения моего отряда? – закончил чтение капитан.

– Так точно. Если, конечно, это вас не затруднит.

– Нисколько, погода прекрасная, и я с удовольствием прокачусь верхом.

Капитан позвал денщика и приказал седлать лошадь.

– Мы отправимся сначала на берег моря, а затем проедем вдоль фронта по направлению к Артуру, – объяснил капитан. – Возможные позиции и наблюдательные пункты я нанес на эту карту, которую возьму с собой. Это ускорит и облегчит нашу работу.

– Со мной приехала мадемуазель Белая, дочь нашего генерала. Она хотела бы сопутствовать нам, – робко проговорил прапорщик.

– Она интересная? – улыбнулся капитан.

– Весьма своеобразна, во всяком случае.

– И прилично ездит верхом?

– Очень.

– Буду рад с ней познакомиться.

Подъехав к кумирне, где расположился отряд Красного Креста, они вызвали Варю. Узнав о приезде начальника отряда, на крыльцо вышел врач.

– Нас можно поздравить: мы наконец получили необходимые нам медикаменты и перевязочный материал, – радостно сообщил он. – Нам его любезно доставила сестра Белая.

– Позвольте поблагодарить вас, мадемуазель, и выразить свое удовольствие по поводу предстоящей совместной прогулки, – протянул руку девушке капитан.

Через пять минут они ехали по направлению к Голубиной бухте – Варя посредине, офицеры по бокам.

– Вы прекрасно сидите на лошади, мадемуазель, – заметил Романовский, критически осматривая Варю. – Повод держите крепко, лошадь хорошо слушается вас. Дать вам в руки меч и копье, и вы станете воплощением девы-воительницы.

– Я всего лишь скромная казачка, – ответила девушка, польщенная похвалой.

Вскоре впереди открылась Голубиная бухта. В нескольких десятках саженей от берега из воды торчал остов миноносца «Внушительный», взорванного здесь 11 февраля командой при приближении японцев. Исковерканные трубы, обломанные мачты и сиротливо стоявшие на палубе пушки четко виднелись на лазурно-голубом фоне воды.

– Памятник трусости наших морячков. Вместо того чтобы принять бой, они поспешили выброситься на берег и взорваться, – высокомерно заметил Романовский.

Выехав к берегу севернее Юдзянтуня, всадники направились к небольшому скалистому, на полверсты выдающемуся в море мысу, именуемому Промежуточной горкой. На нем виднелись стрелковые окопы, а дальше, маскируясь со стороны моря, – скорострельная пушка и несколько фанз. На ближайшей из них висел маленький флажок. Сюда Романовский и направил своего коня. Спешившись, офицеры вошли в дом, а Варя пошла навестить знакомых китайцев. При появлении начальника отряда из-за стола вскочило несколько человек.

Один из присутствующих, штабс-капитан Соловьев, отдал рапорт Романовскому.

– Прошу вас, господа, отправиться к своим частям, я обойду весь участок, – обратился к ним Романовский.

Офицеры поспешили выйти из фанзы, за исключением Соловьева.

– Сейчас мы втроем – пардон, вчетвером, я упустил из виду мадемуазель Белую – направимся к деревне Шаньятоу. Побываем на горке, что к северу от нее. Там расположены окопы сборной роты штабс-капитана Соловьева.

– Придется немного обождать, пока приведут мою лошадь, – предупредил Соловьев. – Мы тем временем пройдемся к ближайшим окопам.

В нескольких сотнях шагов по берегу виднелась скала высотою в тридцать – сорок саженей, на вершине которой был устроен полукругом окоп, фронтом на север и запад. Отсюда открывался широкий вид на бухту и море, а также и на прибрежные холмы, занятые японцами.

Романовский, на ходу здороваясь со стрелками, прошел вдоль окопа и поднялся на бруствер. Звонарев и Соловьев последовали за ним. Звонарев осмотрелся. Скала, на которой они находились, вдаваясь в море, делила Голубиную бухту на две части: меньшую – северную, берег которой был занят японцами, и большую – южную, оставшуюся за русскими. На стороне японцев было заметно движение. В море плавало много парусных и весельных шлюпок. На берегу суетились рыбаки, вытаскивая сети. Им помогали небольшие группы японских солдат. Несколько ближе к русским японцы косили пожелтевший гаолян, тут же рядом паслись лошади.

– Картина совсем мирная, – заметил Звонарев.

– Да, стреляют здесь редко. Мы экономим снаряды, а японцам стрелять не по чем – все голо и пусто. У нас здесь так мало войска, что задирать неприятеля нам не приходится.

Подошедший солдат доложил, что лошади заседланы.