Порт-Артур. Том 2

– Блохин, черт пьяный, сказочника изувечил, – сердито ответил фейерверкер. – Как пришел утром с форта и узнал, что Харитина проводит с Ярцевым все время, так и начал к тому приставать. А сейчас явился откудато пьяный и сразу полез в драку. Ярцев, обороняясь, хватил его табуреткой по башке, а тот, варначья душа, японским тесаком сказочнику голову рассек.

– Блохина немедленно связать и посадить под арест.

– Скрутили уж. Здоровый он, впятером едва осилили. Пришлось даже малость прикладом стукнуть.

В крайнем блиндаже на нарах лежал с окровавленной повязкой на голове Ярцев. Около него плакала, утирая слезы концами головного платка, Харитина.

– Егорушка, соколик ты мой ненаглядный! За что тебя злодей убил-покалечил, – причитала она.

Варя вместе с Мельниковым начала перебинтовывать раненого. Слева над ухом зияла большая резаная рана.

– Черепные кости целы. Рана неопасная, поверхностная, – обернулась Варя к Звонареву. – Его надо сейчас же на подводе отправить в госпиталь с моей запиской. Пусть положат в мою палату на полу. Завтра я его устрою как следует.

Пришедшему Борейко Звонарев и Родионов подробно доложили о случившемся.

– Придется Харитину с батареи убрать. Пока она никому предпочтения не давала – все шло хорошо, а как предпочла сказочника-все остальные просто с ума посходили. Крики, брань, драки… Возьмите ее к себе в госпиталь, – обернулся он к Варе.

– Не знаю, захочет ли она, – неуверенно заметила Варя.

– Здесь я ее держать больше не стану. Готов командовать тысячей мужчин, но ни одной бабой командовать не хочу.

– Бабой! Грубиян вы этакий, – возмутилась Варя.

Вскоре раненого отправили в госпиталь с Харитиной, Лелей и Васей. Борейко приказал держать Блохина связанным до утра.

Варя и Звонарев отправились в штаб Кондратенко. Было уже совсем темно. По чуть заметной во тьме дороге, все время спотыкаясь и поддерживая на ходу друг друга, они добрались до места.

– Мы пришли спросить, нужно ли Сергею Владимировичу отправляться завтра на форт номер три, – обратилась Варя к встретившему их Науменко.

– Приказ касается прапорщика Звонарева и совсем не обязателен для вас, мадемуазель, – шутливо ответил ей подполковник. Затем он в двух словах объяснил Звонареву задание.

– Я тоже буду проситься на форт номер три, на перевязочный пункт к доктору Авророву, – проговорила Варя.

– Заранее предупреждаю, что вам в этом будет отказано.

Прапорщик пошел проводить Варю в госпиталь

– Как здоровье Сахарова? – спросил Звонарев, когда они проходили мимо больницы Красного Креста

– Представьте, выскочил. Тиф принял лизисную форму, температура спадала постепенно, и он на пути к полному выздоровлению. Давайте зайдем к нему.

– Не поздно сейчас?

– Со мной пропустят в любое время.

Сахарова они застали в одиночной палате дремлющим. Он сильно осунулся. Варя осторожно потрогала его руку. Она была влажная и холодная. Не желая его беспокоить, они тотчас вышли. В коридоре они неожиданно встретились с Гантимуровым. Князь любезно раскланялся и сообщил, что он принес Сахарову лимоны.

– Он опит, его нельзя будить, – предупредила девушка.

– Я на одну секунду, только положу их к нему на стол. – И Гантимуров вошел в палату.

Он тихонько подошел к больному и окликнул его. Капитан не ответил. Поручик оглянулся. Взгляд его упал на плохо закрытую форточку. Гантимуров подошел к окну, широко распахнул ее. Струя сырого, холодного воздуха сразу ударила в больного. Князь поспешно вышел, старательно прикрыв за собой дверь. На его лице появилось выражение злобного торжества. В вестибюле он нагнал Варю и Звонарева, еще раз учтиво с ними раскланялся и скрылся за дверью.

– Как ни верти, Блохин, выходишь ты сволочью, – сурово говорил Борейко, сердито глядя на стоявшего перед ним солдата. – Посмотри на свою рожу – черт на ней в свайку играл! Голос у тебя грубый – лаешь, а не говоришь. Двух слов без площадной брани не выговоришь. Куда тебе до сказочника! Тот и лицом чист, и голосом тих, и речь у него ласковая. Конечно, он, а не ты пришелся Харитине по нраву.

Блохин глубоко вздохнул. При этом его изувеченное в драке лицо страшно перекосилось.

– Я, вашбродие, у ней попрошу прощенья, что Ярцева попортил.

– Чтобы она тебя огрела по башке поленом? Дело не в том. Как мог ты кинуться с оружием на своего же брата солдата? И из-за чего? Бабу не поделили?

Борейко говорил необычно для него спокойно, с грустью глядя на Блохина.

– Сегодня из-за бабы сказочника порезал, завтра еще кого-нибудь пристукнешь. Нам на батарее таких солдат не надо. Откомандирую я тебя на минные работы на форт номер два. Баб там и близко нет, – авось башка твоя проветрится. Я спрашивал солдат, что с тобой делать. Они так и просят – пусть уходит, может, одумается. Такой разбойник, что своих калечит, нам не нужен.

Блохин побагровел и прерывающимся от волнения голосом спросил:

– Неужто насовсем от себя гоните, вашбродь?

– Сейчас – да, а там видно будет, как дело пойдет.

– Вашбродь, что я за проклятущий такой, что со мной никто и знаться не хочет? Разрешите хоть с прапорщиком быть…