Портал: Кровные узы

Потом когда уже у меня сформировалось устойчивое понимание своего положения в пространстве и устойчивый сознательный навык оценивать и безошибочно определять взаимоположение объектов и себя, мои занятия усложнились. Если раньше моя физическая подготовка заключалась в несложных упражнениях и статической растяжке, то теперь мне прикрепили наставника, который каждый день со мной занимался гимнастикой и акробатикой.

Если кто-нибудь проходил путь профессионального гимнаста, то он знает, сколько боли нужно вытерпеть и сколько слез нужно пролить, чтобы достигнуть совершенства. Вечерами перед сном я лежала в кровати не смея пошевелиться от боли в мышцах и в распухших суставах. Синяки и ушибы от падений мне обрабатывали охлаждающим противовоспалительным гелем, но все равно слезы беззвучно текли по моим щекам. И только одна мысль меня успокаивала в этой тишине, что придет время и позвонит тетя Глэдос, чтобы похвалить меня.

К счастью, очень часто в такие моменты, приходила моя добрая наставница. Включала ночник и, погладив меня рукой по голове, читала мне интересные детские книжки. Иногда она приносила альбомы с фотографиями разных городов, машин, людей и удивительных объектов из человеческого быта. Открывая страницу с красивой иллюстрацией, она подробно рассказывала мне о том, что на ней изображено. Ее действия могли стоить ей хорошо оплачиваемой работы в приюте, но она грустно улыбаясь, продолжала каждый раз знакомить меня с миром за стенами нашего заведения.

— Мне строжайше запрещено приносить тебе эти книги и рассказывать тебе о чем-то, что не входит в программу твоего обучения. Но я точно знаю, что ты никому об этом не расскажешь, — и положив свою ладонь на мою тихо добавила, — как хорошо, что здесь нет этих проклятых видеокамер.

Дело в том, что здание нашего приюта было напичкано видеокамерами слежения. Они присутствовали в каждом углу и на каждой стене — повсюду, где только это возможно. Куда бы я ни направлялась везде меня, сопровождало пристально око небольшой стеклянной линзы от камеры. Если я шла, они беззвучно поворачивались мне в след, если я стояла, они замирали, направив на меня свой «глаз» в котором то расширялась, то сужалась ирисовая диафрагма. Мне иногда казалось, что это они здесь настоящие хозяева и властители, а не директор и наставники. Но в моей спальной комнате видеонаблюдение отсутствовало по каким-то причинам. Видимо рациональное мышление тети Глэдос ошибочно подсказало ее, что нет ничего важного, как смотреть на меня спящую, потому что этот момент ничего не происходит.

Однажды наставница принесла небольшой электронный планшет. Достала его из своей сумки и, оглянувшись по сторонам, озорно подмигнула мне и прошептала.

— А сейчас я тебе покажу настоящее чудо. Оно называется кино.

То, что я увидела, меня потрясло. Я смотрела во все глаза и беззвучно плакала то от смеха, то от сострадания персонажам анимационных фильмов. Мои пережитые эмоции произвели настолько сильный эффект, что я несколько дней не могла нормально заниматься. У меня перед глазами стоял образ Бэмби, медведя Балу, Маугли, слоненка с большими ушами по имени Дамбо и других открытых мною героев фильмов знакомым всем детям на Земле. Я делала ошибки на занятиях, и едва не разбилась, совершая затяжной прыжок между объектами в специальных амортизирующих гироскопических сапогах. Бледный, перепуганный наставник помня слухи о крайней строгости тети Глэдос доложил директору. Тот не меньше обеспокоенный, взял меня дрожащей рукой под руку и лично отвел меня к врачу. Доктор не нашел ни каких отклонений в моем здоровье, но все же порекомендовал дать мне несколько дней отдыха, подозревая что я просто переутомилась.

Наставница же продолжала приходить ко мне вечерами, когда выдавалась такая возможность и приносила книги. Ее истории уносили меня в неизвестный мир людей, скрытый от меня стенами нашего здания.

Мне страстно хотелось поделиться своими впечатлениями с тетей Глэдос, но я не могла, потому что я молчала. Мое молчание помогло сохранить эту невероятную тайну знаний, что принесла в мое сознание наставница. Сейчас я уже понимаю, что мне неслыханно повезло, как не повезло другим моим «сестрам». Десяткам неизвестных девочек ставших впоследствии кубами-компаньонами, как и многие сотрудники «Aperture Science Enrichment Center». Какая злая и бессердечная ирония маркировать кубы-компаньоны розовыми сердечками в центре плоских поверхностей, зная, что это часть живых людей. Сердца тех безымянных девочек, что были со мной в стенах приюта.