Портал снов (СИ)

— Ничего себе! — только и смог выговорить слегка охмелевший Конседин. — Да ты оказывается ученый мирового масштаба!

— Нет, — она тряхнула волосами, и веселые кудряшки озорно подпрыгнули. — Мое исследование прошло все стадии теоретического моделирования. Я как раз должна была приступить к практическим наработкам, но началась война и все закончилось. У меня есть пара статей, но в них лишь недоказанные толком данные и куча предположений. Наверняка, сейчас кто-то на другой планете, где войны нет, уже вовсю разрабатывает мою теорию, получит патент, может, даже премию, если получиться. А я умру в этом бункере обычным врачом городской больницы № 4.

Лицо Су совсем погрустнело. Она печально скривила губы и опустила глаза. Густые длинные ресницы отбросили на бледные щеки темные тени, чуть розоватый свет светильника придавал ее лицу таинственности и едва ощутимой нереальности. Конседин ощутил внутри поднимающуюся волну тепла и того особо трепета, который ощущаешь, когда смотришь на что-то невыносимо прекрасное, при этом недоступное и оттого особо желанное. Она на секунду крепко зажмурилась, встряхнулась и улыбнулась. Ученый в очередной раз восхитился ее поразительной силой воли.

В комнате повисла тишина. Каждый задумался о своем, глубокомысленно устремив взор куда-то вдаль, сквозь стены — к невидимым звездам. Периодически они прикладывались к своим бутылкам, закусывая сладкое терпкое вино легким сыром. К друг другу они развернулись одновременно и, не говоря ни слова, жадно впились в губы друг друга поцелуем. Сухвие закрыла глаза от удовольствия, обхватила Конседина руками за шею и, отбрасывая в сторону тарелку с сыром, подсела ближе. Он не отставал, нежно лаская ее теплые мягкие, такие соблазнительные губы языком, он обхватил ее за талию, привлекая к себе, а вторую руку запустил в густые непослушные волосы. Поцелуй прекратился также внезапно и резко, как и начался. Конседин мягко отстранил Сухвие, она мгновенно отпрянула назад. Взгляд ее: растерянный и испуганный, заметался по комнате, она судорожно пыталась подобрать правильные слова, но в голову как назло ничего не лезло. Конседин справился с собой первым.

— Су, извини, — тихо проговорил он. — Ты… прекрасна, правда…

— Но, — перебила его врач.

— Но я женат, — понуро опустив голову, ответил ученый.

— Женат? — удивленно и весело воскликнула она. — Неожиданный поворот.

— Моя жена, конечно, совсем не идеал и, честно говоря, я сожалею, что женился на ней, но я не могу с ней так поступить.

— Даже на пороге смерти? — насмешливо поинтересовалась Су, заглядывая ему в глаза.

— Даже так.

Сендевиа тяжело вздохнул и залпом допил все, что было в бутылке, пытаясь угомонить свое не на шутку возбудившееся тело.

— Ладно, — Су грустно улыбнулась и откинулась на спину кровати. — Расскажи тогда мне о ней. Какая она, твоя жена?

— Моя жена, — Конседин хмыкнул. — Моя жена очень изменилась за десять лет нашей совместной жизни.

— Десять лет?

— Мы с ней еще в университете поженились. Она тогда такая была дерзкая, умная, блистательная. Мы с ней даже соревновались за место лучшего студента курса. А потом все как-то испортилось. Стало скучно, мы друг друга начали раздражать, к тому же она постоянно ныла, что я мало зарабатываю. Обычная, в общем, семейная жизнь. Как у всех.

— Я не считаю, что это нормально, Дин. Отношения должны быть в радость. Защищать и прятать от внешних проблем, а не становится источником внутренних.

— Может, я не умею по-другому любить? — неловко пожал плечами Конседин.

— Уверена, что можешь, — шепнула Су, протягивая ему свою бутылку.

Он сделал два больших глотка и угрюмо насупился. Настроение было безвозвратно испорчено.

***

Майор Ароганта напивался в мрачном одиночестве. Он отключил рацию, заблокировал дверь каюты, достал из заначки коньяк и без всякой закуски влил в себя почти пол-литра. Особенности метаболизма не давали ему сильно охмелеть, но легкого расслабления он все же добился. На душе было пакостно. И не столько из-за того, что все люди в этом бункере через несколько часов умрут, сколько из-за того, что виноват в этом он.

Майор не привык ошибаться. С детства он всегда все рассчитывал до мелочей и малейшую погрешность в плане, даже возникшую под воздействием внешних обстоятельств, воспринимал как личное поражение. Позже, он понял, что зачастую ошибки возникают по вине других людей, и он стал включать в свои расчеты чужие «косяки». Начальство высоко ценило его как умелого стратега и тактика, и потому карьерный рост Вольдемара был весьма скор.

Бункер был его первой ошибкой за десять лет, он уже и забыл как это — чувствовать неуверенность. Все, начиная с закрытия дверей, вышло из-под его контроля и буквально подавило волю. Коньяк закончился. Майор лег на кушетку, прикрыл глаза и погрузился в темный водоворот своих мыслей. В дверь кто-то постучал.

Ароганта стук проигнорировал, даже глаз не открыл. Настойчивый гость уходить не желал.

— Майор! Майор Ароганта! — послышался из-за дверей требовательный голос Олисавы Сли. — Вольдемар, открой!