Портартурцы

— Опять от полковника Третьякова? Кто вы такой?

— Янов, инженерный десятник, ваше превосходительство.

— Черт знает что такое! — закричал Фок. — Связывают военные дела с гражданскими чиновниками… Если вы увидите коменданта позиции, то передайте ему, что он не комендант, а баба! Сидит в окопах и требует подкрепления. Ни одного человека я ему не дам.

Фок махнул рукой, круто повернулся и пошел на Тафашин.

— Гниды, — ворчал про себя генерал. — Как скоро поддаются панике и демобилизуются! И это полковники! Чего же ожидать от младшего состава? Не думает ли господин Третьяков, что последует распоряжение об очищении позиций? Этому не бывать!

Фок подозвал ординарца и подал ему пакет с письмом следующего содержания: «13-го мая, 11 часов 50 минут утра. Предлагаю стоять на позиции до моего приказания об отступлении; об отступлении не думать, обороняться до последнего человека».

Ординарец ускакал. На минуту генерал успокоился.

«Не отступать до моего приказания, ни в коем случае не отступать! — думал он. — Не отступать… Ах, зачем я ему вставил это ненужное в данный момент слово? Оно дает надежду и там будут подготовляться к отступлению… Сорвут отбитые атаки! Так нельзя».

Генерал присел к столу в станционном зале и написал: «13 мая, 11 часов 55 минут. Предлагаю стоять до последнего человека; об отступлении не думать. Патроны вышлю. Встретил двуколки с патронами, идущими в Наньгуалин, вернул их».

На позициях наступило затишье. Успокоившись, генерал направился осматривать расположение японцев. Увидев на дороге капитан-инженера фон Шварца, Фок насупился: — Куда вы? Почему вы здесь?

— Полковник Третьяков послал с донесением к вам о тяжелом положении на передовых линиях. Нужно подкрепление, ваше превосходительство.

— И он послал вас, ибо находит, что вам на позиции уже нечего делать? Странно и досадно! И вы поддались панике! Вы, у кого не рвутся фугасы, когда им нужно рваться. Вы бежите с позиций, вместо того чтобы толком разобраться, в чем дело, и к ночи исправить то, что осталось в наших руках. Боже мой, что можно сделать с такими полководцами?!

5

Генерал Фок прошел в тылу позиции до Киньчжоуского залива. По оврагам и дорогам шли раненые солдаты, часто попадались носилки. Генерал; хмурился, но спешил вперед, чтобы хорошенько уяснить себе все происшедшее за первую половину дня.

Шаги его были тверды, глаза лихорадочно блестели.

«Позиция охвачена, — думал Фок, — и так быстро…»

Он остро почувствовал свою глубочайшую ошибку.

«Надо во что бы то ни стало поправить дело. Не все упущено. Японцы устали и расстреляли снаряды. Их много полегло. А у меня все части в боевой готовности. Пятый полк уберу, пусть отдыхает, а сюда полки в контратаку. Надо скорей найти Третьякова. Личным примером воодушевлю его. Какая нетактичность со стороны Куропаткина — писать демобилизующие письма. И я тоже! Зачем было говорить о них. И Стессель хорош— в приказах оглашает. Перешеек должен быть в наших руках, иначе капут Дальнему».

Генерал написал Третьякову записку: «12 часов 35 минут. За правый фланг не бойтесь — стоят два полка. Смотрите на левый фланг, где может решиться дело».

Встречавшиеся генералу раненые стрелки смотрели на него вопросительно. По мере своих сил они становились во фронт и отдавали ему честь.

— Как там дела? — спросил генерал стрелка с перевязанной правой рукой.

— Все окопы разворочены. Ихние пушки бьют, а наши молчат. Пулеметов бы побольше. Плотной стеной идут, твари. — Лицо Фока осталось спокойным.

«Что за тактика! А меня не было. Два-три ловких маневра под прикрытием окопов — и можно было их окружить», — подумал Фок и обратился к стрелку:

— Курить хочешь, бери папиросу.

Солдат, насколько мог, вытянулся, подошел к генералу и протянул к серебряному портсигару свою руку. Фок и себе достал папиросу, чиркнул спичкой и поднес ее солдату.

— Закуривай.

— Покорно благодарю, ваше превосходительство.

Поднимаясь в гору к батарее № 10, генерал Фок все время получал донесения полковника Третьякова:

«У меня нет под рукой никакой части, которой я мог бы восстановить бой. Все на своих местах, и одна надежда на удаль солдат и мужество офицеров».

— Так, так. «Все на своих местах», — усмехнулся Фок. — И те, что лежат мертвыми. Ребячество. Лирика. Ничего дельного. Посмотрел бы хорошенько в окопы.

Фок сейчас же послал Третьякову ответ: «Благодарю за удаль. Силы у вас достаточно. На левый фланг, в резерв, посылаю еще две роты к батарее № 15».

Кончив писать, генерал выпрямился, нахмурил лоб;

— А про генерала Надеина забыл! Напишу и ему:

«Генералу Надеину. 13 мая, 1 час дня. Прислать немедленно в лощину северо-западнее от Тафашина две роты к батарее № 15».

— К ночи надо подготовиться, к ночи надо подготовиться, — твердил генерал. К нему подошел полковник Савицкий:

— Что изволите, ваше превосходительство?

— Дело поправимо. Генерал Фок не дурак, — продолжал вслух свою мысль Фок, — он знает, что делает. Генерал Фок всегда будет прав, что бы ни случилось. Генерал Фок ранен в голову, а у раненых и контуженных кованые мозги…

Полковник Савицкий содрогнулся и отошел к ординарцам, но Фок его окликнул: