Портартурцы

— Дорогие гости и солдаты нашей доблестной армии! Позвольте напомнить вам исторические слова, отражающие душевные свойства нашего народа, те свойства, которые делают из сынов страны восходящего солнца непобедимых героев. 22 февраля, отправляя под общим начальством капитана Ариме пять брандеров в Порт-Артур, командир «Асамы» Яширо так говорил в своем напутственном слове: «Посылая вас на подвиг, я испытываю такое чувство, какое испытывал бы, посылая моих любимых сыновей. Но если бы я имел их сотню, я послал бы их всех в эту отважную экспедицию. Если бы я имел только одного сына, я послал бы и его. Когда, исполняя долг, кто-нибудь из вас потеряет левую руку, пусть он работает правою, если потеряет и руки и ноги, пусть работает головою, верно и неуклонно исполняя приказания командира. Я посылаю вас на верную смерть и не сомневаюсь в вашей готовности умереть. Но я не думаю советовать вам пренебрегать жизнью и бесполезно рисковать только ради славы имени. Безбоязненно за жизнь исполните долг ваш».

Гости-иностранцы были удивлены изобилием речей, произнесенных японскими военными и гражданскими деятелями.

— Японию от успехов обуяла говорливость, — посмеялся представитель Франции.

— Успехи будут все время сопровождать их. Японцы имели учителями германских и английских инструкторов, — едко заметил корреспондент Эллис Ашмед Бартлетт, недавно прикомандированный к японской армии.

Глава двадцать первая

1

Моряков порт-артурской эскадры преследовали неудачи. Матросы, ошеломленные авариями и потерями, постигшими эскадру за последние три месяца, озлобились. Каждая пробоина боевого судна была жестоким ущемлением русского самолюбия. Самые незначительные промахи приписывались высшему командованию флота и руководству краем. Всем было очевидно, что инициативу в объявлении войны упустили, что напряженную подготовку японцев к войне проспали. Гибель «Варяга» и «Корейца» в чужом порту, внезапное нападение на Порт-Артур говорили о расхлябанности среди офицеров флота. Они только пьянствовали в чужих портах, а не наблюдали за жизнью будущего неприятеля. Они не затрудняли себя сбором фактов и изучением предполагаемого врага. И это несмотря на то, что еще за год до войны ясно выявился враг России на Дальнем Востоке.

Но моряки все же не пали духом. Все взялись за исправление повреждений на боевых судах, основательно и энергично чинили броненосцы. Ждали приезда нового командующего флотом адмирала Скрыдлова. Среди моряков начала возрождаться уверенность в своих силах. Но Скрыдлов не приехал. Наместник Алексеев перебрался в Мукден, и командующим флотом временно стал контр-адмирал Витгефт.

— Пороху не выдумает, но и в лужу не ступит, — говорили моряки о новом командующем.

Коренастый, всегда аккуратно одетый, Витгефт производил приятное впечатление. Его ясный взгляд отражал спокойный характер. У него был прямой мясистый нос, густые брови, округлый лоб, полные щеки; губы и подбородок закрывали густые усы; несколько всклокоченная борода с завитушками на конце придавала оригинальность лицу адмирала.

Назначение на ответственный пост в такой критический момент озадачило Витгефта. Под его командование поступала пощипанная эскадра, запертая к тому же в неудобной и тесной гавани. Но надо было действовать. Адмирал развернул перед собой карту Квантунского полуострова и глубоко задумался:

— Японцы начали высадку. Надо сохранить флот. Надо сделать все, чтобы залечить раны. Пора начинать. Эскадра ждет особых, экстренных распоряжений.

Сидя в кресле, Витгефт поежился, затем встал и прошелся по адмиральской каюте. Потерев ладонью лоб, адмирал развернул инструкцию, оставленную ему наместником:

«…Впредь до исправления всех больших судов активных действий не предпринимать… Совместную посылку миноносцев с крейсерами допускать в том случае, если неприятель будет высаживаться на побережье Квантуна. Оказывать всякое содействие начальнику сухопутного укрепленного района и коменданту крепости и согласовывать взаимные действия…»

— Боже мой, как это все ясно! — воскликнул Витгефт. — И зачем только писать инструкцию. Но, с другой стороны, надо же с чего-нибудь и мне начинать.

В дверь постучали, вошел старший офицер.

— Телеграмма от наместника. Пишут о своевременности и особенно важном значении, в интересах обороны крепости, минных атак неприятельских транспортов, сосредоточенных в сфере действий наших миноносцев.

— Наших миноносцев, — повторил адмирал и тут же вспомнил о потере «Страшного», «Внушительного» и «Стерегущего». — Как по-вашему, что мы можем сделать?

— Следует созвать совещание, ваше превосходительство, и следовало бы учесть, что японцами мимо нас проторена дорожка по морю вокруг полуострова к гавани города Дальнего.

Адмирал наклонился над столом, посмотрел на карту:

— Совещание назначаю сегодня вечером. Пригласить флагманов и капитанов. А сейчас попросите ко мне командира транспорта «Амур»… Проторенная дорожка… Мысль правильная… Минировать и вызвать на бой… Могут получиться очень хорошие результаты.