Портартурцы

Когда шестая бригада была сбита, то направили восьмой полк для атаки Скалистого гребня. Но ничто не могло заставить солдат этого полка покинуть закрытие в траншеях редута № 2. Приезжали штабные офицеры уговаривать. Напрасно: скорчившись со страху, солдаты так и не поднялись. Офицеры полка зарубили многих шашками. Но где не принесло пользы убеждение, там и сила не помогла.

В августовский бой у Китайской стены русские причинили своему врагу серьезные потери (при приблизительном подсчете около 15 000 человек убитых и раненых).

Напряжение японской армии в предыдущую атаку было исключительным. Поэтому утром 11/24 августа по всей линии царила тишина. Японцы расстреляли все снаряды. У девятой дивизии во время боя не хватило патронов. [11]

7000 убитых и раненых японцев, не считая русских, лежат на небольшом участке у Китайской стены, между линиями противников. В расстоянии человеческого голоса для раненых находились тысячи их друзей, готовых помочь им… Но, увы! Ноги был непреклонен. Внешне спокойный, он кипел злобой и не разрешал переговоров об уборке раненых и убитых. Такова война!

На дорогу, ведущую к штабу девятой дивизии, ежедневно сыпались русские снаряды. Она была похожа на кладбище, на котором начали рыть могилы. В японской армии этот участок носил название «дорога, усеянная снарядами».

Японские солдаты проходили по дороге, придерживаясь склонов холмов и закрытий. Китайское население — мужчины, женщины и дети — проходили прямо посреди дороги, не отклоняясь ни вправо, ни влево.

Наконец-то мы дошли до передовой траншеи. Появление европейцев вызвало замешательство. Русские артиллеристы моментально открыли огонь. Японцы бросились укрываться под навесом и сидели там, прижавшись друг к другу.

Русские, всех чинов, отлично стреляли.

Полковое знамя развернули. Это был сигнал. Артиллерия сразу смолкла. Офицер с флагом перескочил через оставленную русскими траншею и повел свою роту вверх. Остальные роты последовали за первой группой, сохраняя свой сомкнутый строй, в две шеренги, с ружьями на руку, с ротными командирами во главе… Атака по образцу войн прошедших столетий!

Среди клубов дыма, окутывающих Длинную гору, рвались снаряды, а по кромкам траншей прыгали японские солдаты, казавшиеся на фоне желтого дыма ручных бомбочек черными. Игра силуэтов длилась не более десяти минут. Попав под сильный огонь Высокой горы, японцы приостановили наступление и начали поспешно окапываться.

Не менее пятидесяти процентов потерь было нанесено русскими снарядами, а потери эти достигли уже трех тысяч человек…

Генерал Матсумура решил, что он не может далее удерживать захваченных позиций. 9/22 сентября Высокая гора была очищена японцами, и удержали только Длинную гору, которую русские, по-видимому, не считали нужным защищать. Отступление с Высокой было тяжелым ударом для Ноги. Планы барона были расстроены. Хотя Длинная и была взята, но обладание ею оказывалось бесполезным.

Взятие Водопроводного редута стоило шестой дивизии 1000 человек. С начала кампании за два месяца (дивизия высадилась в Дальнем лишь в конце июля) дивизия потеряла 10 000 человек убитыми, ранеными и больными.

Красный Крест не уважался. Японцы не допускали перемирия, чтобы подобрать раненых и похоронить убитых. Слишком много накопилось озлобления в чувствах осаждающих. Во всякой большой борьбе, тождественной порт-артурской, наступает момент, когда Женевская конвенция разлетается по ветру, лишь действительные чувства, воодушевляющие храбрых людей, поставленных лицом к лицу с реализмом войны, начинают проявляться в полной мере перед глазами возмущенного человечества.

В тяжелое положение попадали русские при отступлении из нижнего кольца своих траншей. Они кидались вверх на крутые склоны и служили прекрасной целью для японских пехотинцев и артиллеристов. Невероятно много требовалось пуль, чтобы убить одного человека. Один из русских сперва бросился бежать вверх, затем на восток, повернул в сторону своих врагов и опять бросился назад. Пули поднимали вокруг него облачка пыли… Вскоре тело его осталось черным пятном на склоне горы. Второй бегал, пока не устал. И, очевидно, решив, что игра не стоит свеч, он сел и стал поджидать своего конца, который не замедлил прийти. Гибель товарищей была видна русским. Несомненно, их злоба разгоралась до высших пределов. Мы были на войне, лишенной гуманных прикрас.