Портартурцы

Японцы накапливались в складках подошвы Высокой по строго продуманному плану. Ноги учел положение прилегающих высот. Одна только высота вызывала у него сомнение, и ее обстреляли из канонерок, пришедших в бухту Луизы. После первой, хотя и отбитой атаки, у Ноги явилась еще большая уверенность в успехе при окончательном генеральном штурме.

— Как можно больше и гуще поставить людей под горой, — сказал он начальнику штаба. — Непрерывно подниматься к траншеям и захватить на первое время хотя бы небольшую часть их. Артиллерии не прерывать обстрела до момента захвата траншей.

Приказание Ноги было выполнено в точности. В течение ночи и утра отдельные роты и группы совершали перебежки и накапливались в указанном командованием месте.

Сентябрьские ночи стали холодными. Солдаты, прижавшись друг к другу, крепко спали, но среди офицеров шла оживленная беседа. Два поручика, штабс-капитан и майор усиленно курили папиросы.

— Когда эго мы покончим с Артуром? — произнес первый поручик.

— Как только возьмем Высоту 203 метра, — ответил майор.

— Вы не сомневаетесь? — усмехнулся штабс-капитан. — А если русские опять выкинут какую-нибудь штуку и дадут отпор?

— Им бы надо посыпать нас здесь шрапнелью, — засмеялся второй поручик. — А они молчат. Они не знают, как густо мы собрались сюда.

— Слыхали? Стессель и генерал Фок — большие противники скопления людей в окопах. Вчера я читал приказ Стесселя об этом, — сказал майор.

— Прекрасно! — воскликнул первый поручик. — Лучше для нас.

— Надо бы до зимы покончить с крепостью, — заметил, ежась, второй поручик.

— В Японии недовольны нами, — заговорил штабс-капитан. — На севере, благодаря натиску и настойчивости, наши разбили русских под Ляояном. О северных армиях пишут в газетах, народ считает Первую и Вторую армии геройскими, а о нас молчат.

— Будут, говорить и о нас! — решительно сказал майор. — Там открытое поле, а здесь крепость.

— «Тем лучше для нас!» — так сказал недавно наш бригадный генерал. Мы совершенно спокойны здесь за тыл и за фланги. Мы здесь дома, — отозвался первый поручик. — Следует только правильно вести дело, вот и все.

— Скорей бы в крепость. Там много прекрасных русских женщин, — засмеялся второй поручик.

— Разве наши хуже? — удивился штабс-капитан.

— Нет, конечно. Но все же и у русских есть замечательные красавицы. Вот смотрите. — Поручик расстегнул мундир и достал из бокового кармана открытку. Офицеры сгрудились около него и, наклонившись над картинкой, зажгли каждый по спичке. Красноватый колеблющийся свет озарил лица японцев и фотопортрет русской оперной певицы.

— О, у меня есть лучше! — сказал штабс-капитан, вытаскивая из сумки пачку открыток с изображением японок.

— Осторожней, самураи, — нервно крикнул майор, — Не зажигать спичек. Посмотрим завтра утром. Но скажите, поручик, откуда у вас эта картинка?

— Дней десять тому назад солдаты моей роты во время вылазки кинули русским в окопы письмо с призывом сдаться. К письму приложили несколько портретов наших самых лучших гейш. Мы написали: «Сдавайтесь. Мы вас отвезем в чудеснейшую Японию, где за вами до конца войны будут ухаживать лучшие красавицы». На другой день мы получили ответ: «Мы рады вашему приглашению. Мы приедем к вам вместе с Балтийской эскадрой. У всех народов есть прекрасные женщины, но где их больше и где они лучше, посмотрим. За ваши открытки посылаем вам пока одну. Скоро пошлем еще».

— Балтийская эскадра, — пробормотал майор. — Это может быть очень опасно.

Весь день 9 сентября японцы стягивали свои резервы к нижнему окопу Высокой горы. Орудия крепости не могли их там достать. Поручики, штабс-капитан, майор, а также вновь прибывшие офицеры успели несколько раз пересмотреть открытки.

— Ваша картинка мне очень нравится, — сказал штабс-капитан. — Отдайте ее мне, а то спать не будете.

Среди офицеров раздался дружный хохот.

— Но у вас их целая куча.

— Только тогда и хорошо, когда их много. Тогда можно спокойно спать. А одна не дает покоя.

— Саодес-ка, саодес-ка, — шумели офицеры.

Надвигались вечерние тени. Вдали гремели орудийные выстрелы. Японцы перед ночным штурмом подбадривали друг друга. Солдаты сидели молча и смотрели исподлобья. По небу плыли белые курчавые облака, внизу, в долине, зеленели деревья. Слева шумело море.

Штабс-капитан вертелся больше всех. Некрасивый и коротконогий, он кричал, поднимая вверх пачку открыток:

— Русский медведь! Мы тебя научим, как жить. Японец маленький, но у него в голове мнoro мыслей; русский большой и с пустой головой.

— Саодес-ка! Ха-ха-ха!!! — смеялись офицеры и вскидывали кверху руки. — Мы вам покажем, неуклюжие…

Штабс-капитан упал. Карточки разлетелись во все стороны. Офицеров осыпала шрапнель. И офицеры и солдаты припали к земле. Несколько секунд слышны были стоны раненых и умирающих. Майор прижимал правой рукой рану повыше колена. Он хотел крикнуть слова команды, но новая пара шрапнелей засыпала пулями солдат, прижавшихся к склону горы.

— Нас открыли! — крикнул один из поручиков и вскочил на ноги.

Штабс-капитан был мертв. Второй поручик беспомощно махал рукой.