Портфель чемпиона

— Нет… — перебил Оляпкину дед. — Надо обязательно в музей сходить. Интересно, в нашем музее есть картины этого… Архипа…

— Куинджи, — подсказала Катя. — Конечно, есть.

— Вот где луна светится…

— Этой нет… — вздохнула Катя. — Ее купил один князь и взял с собой в кругосветное путешествие на корабле. От морского воздуха краски почернели…

— Какие люди разные… — покачала головой бабушка. — Один красоту творит для людей, а другой эту красоту губит. Небось, помер этот князь, и на могилу к нему никто не ходит. А чего же он при жизни думал? Надо было честно жить…

— Ой, — встрепенулась Катя. — Я же у вас так долго сижу. А мама меня на полчаса отпустила. Только свинку проведать. Я К вам еще приду — принесу смородиновых листьев, с ними такой вкусный чай…

Дедушка с бабушкой провожали Катю до дверей, как взрослого гостя. Пока она спускалась по лестнице, они приговаривали:

— Ты к нам обязательно приходи. Еще что-нибудь интересное расскажешь. Мы всегда дома…

Глава 13

Если бы среди многих книг в библиотеке была «Жизнь Ромы Бабурина», то на одной из страниц он мог бы прочесть, что ни в коем случае не надо во второй раз встречаться с фотокорреспондентом Артуром Воронухиным. Но Рома этого не знал.

Как все, шел он первого сентября в школу. Как всем, смотрели ему вслед из окна родители. Опустим подробности встречи с одноклассниками. Конечно, первого сентября все было очень празднично. Прозвенела медным колокольчиком маленькая первоклассница и возвестила о том, что в жизни каждого школьника началась новая эпоха.

В жизни Ромы Бабурина она обозначалась цифрой «5» на кабинете математики. На двери этого кабинета блестела табличка «5а». Но за дверью этого кабинета Рому поджидала неприятная неожиданность. Переехал в другой город Ромин сосед по парте Ваня Трушечкин. Они сидели вместе с первого класса, очень ладили. Рома растерянно поставил на свободный стул свой портфель, но тут подлетела Оляпкина и сказала:

— Здесь буду сидеть я!

И, не дождавшись Роминого согласия, стала выкладывать на парту учебники и тетрадки.

Рома недовольно засопел. Он вспомнил сказку про лису и зайца. Лиса попросилась только хвостик погреть, а потом и заяц на улице оказался. Так и Оляпкина. Сначала подарила свинку и съела именинный торт, потом в гости пришла и очаровала дедушку с бабушкой. А теперь сидит рядом…

Рома услышал за спиной чей-то ехидный шепоток и отодвинулся на самый край парты.

Прозвенел обычный школьный электрический звонок, и утихло чувство праздника. Показалось, что каникулы были давным-давно и сегодня не первый школьный день.

Вошла учительница с классным журналом. Поздоровалась. Долго всех рассматривала, всеми восхищалась. Только Оляпкиной осталась недовольна. Ее сильно короткой прической.

— Надо бы тебе, Катя, отрастить косички… Косички с бантами очень девочку украшают!

Оляпкина ничего не ответила на это. Она запустила в волосы руку и взъерошила их изо всех сил. Все засмеялись. Учительница отвернулась к доске и написала длинное-предлинное, как если бы построить в ряд весь пятый класс, уравнение. Все сразу стали серьезными и уткнулись в свои тетрадки.

— Начинаем повторение… — сказала Раиса Афанасьевна. — За лето все забыли, наверное… Сейчас кто-нибудь пойдет к доске, и будем вспоминать все вместе.

— Я пойду! — подскочил на парте Рома.

— Бабурин открывает навигацию… — ехидно заметил Дудкин.

— Что ж, я считаю — это справедливо… — обрадовалась учительница. — Первый ученик первый идет к доске…

Рома поспешно схватил мел. Здесь, далеко от Оляпкиной, он чувствовал себя в безопасности.

Цифры и неизвестные собирались в скобки, тут же распадались их компании, они менялись местами и находили новых друзей. Отношения в уравнении напоминали отношения ребят в классе. Вот уж почти вся доска исписана, а все еще не конец. Рома, закусив губу, продолжает стучать мелом. Все поражаются — лето прошло, вечность целая, а Бабурин ничего не забыл. За это стоит его уважать.

Раиса Афанасьевна, прислонившись к шкафу, смотрит на Рому с обожанием. Такая улыбка светится в учительских глазах, будто стоит она не в классе, а сидит в мягком кресле из красного бархата в концертном зале и слушает прекрасную песню Сольвейг. Но не суждено было прозвучать последним аккордам. Дверь со скрипом отворилась и в класс ворвался фотокорреспондент Воронухин. Все встали, и в затянутом фиолетовой дымкой объективе фотоаппарата, болтавшегося на корреспондентском животе, отразился весь пятый класс. Лицам в стеклянном кружочке было тесно, как семечкам в подсолнухе.

— Минуточку! — Воронухин сделал дирижерский жест. — С разрешения директора я щелкну один кадрик… — он начал листать свою записную книжку. — Так… так… Это не то… Вот! Бабурин — есть?

— Есть… — сказала Раиса Афанасьевна. — Это наш лучший ученик. Он как раз у доски…

Воронухин обернулся, всматриваясь в красное от волнения и перепачканное мелом Ромино лицо.

— А не встречались ли мы с тобой при странных обстоятельствах… — заговорщицки подмигнул Воронухин, имея в виду поиски портфеля в собачьей будке.

— Встречались… — улыбнулся Рома.