Портмоне из элефанта (сборник)

Через полтора часа он припарковал свою «Тойоту» в подозрительно глухом дворе, в самом центре Сухаревки. Сначала он хотел оставить ее на Садовом кольце, под бдительным оком золотопряхих воров из муниципальной службы, но после передумал.

«Я лучше этот червонец в «Сказку Востока» отнесу, – решил он. – Они хоть за дело берут…»

Лева похлопал «Тойоту» по новенькому плечу.

– Ну, давай, шиншилла, не скучай тут…

Он нашел подъезд и нажал кнопку домофона.

– Это Лев? – раздался тоненький девичий голос. – Проходьте…

Замок щелкнул, и Лева зашел внутрь. Квартира была на первом этаже. Дверь уже приоткрыли, и гостя ждали. Он зашел в полутемную прихожую и осмотрелся.

– Здравствуйте! – Перед ним стояла молодая девушка в короткой юбочке и розовой мохеровой кофте на голое тело. – Вы Лев? – спросила она.

– Я Лев, но рак, – ответил Лева.

– Ой, а мы Льва ждем, – растерянно сказала девушка, – нам сказали, Лев будет…

– А кто сказал? – поинтересовался Лева.

– Так диспетчер наш, тетя Зина. Она позвонила, сказала Лев будет, сильно пожилой…

– А как же она возраст определила? – Его действительно это заинтересовало. – Ну-у, что пожилой…

– Мы не знаем, – ответила девушка, – по голосу, наверное, или чтобы нас заинтересовать. Пожилые… они добрее и иногда еще добавляют, потому что, бывает, во время не укладываются, ну… из-за проблем… А вы кто?

– Я – Лев, – окончательно вынес себе приговор Лева, – не бойтесь, не рак…

– Ой, да я рака и не боюсь совсем, – воспрянула духом девушка, радуясь успешно проведенной идентификации. – Я спида боюсь, ужас как. Меня Анжелка звать, вы раздевайтесь сюда…

Лева вздрогнул, перспектива была не из приятных. В коридоре сильно пахло жареной картошкой.

– Со шкварками? – по-отцовски улыбнувшись, а может, из-за легкого волнения, спросил ее Лева.

– С кем? – не поняла она. – Кого?

Лева смутился. Контакт постоянно обрывался из-за глупых мелочей, которые все время наползали на нелепейший разговор, затеянный в полутемной коммуналке.

– Ну, с луком и салом, картошка… – неуверенно прояснил он ситуацию.

– Не-е-е, – обрадованно подхватила Анжелка, – мы ее так, без масла даже, на непригарке, с белой булкой… Идемте в зал, я счас девчонок заведу…

Зал представлял из себя комнату с четырехметровым протечным потолком и неровными стенами, покрытыми отслоившимися местами линялыми обоями в цветочек образца шестидесятых, из-под которых вылезала дранка. Интерьер завершали темно-вишневая софа приблизительно того же года издания и полированная румынская горка с блюдцами и стаканами. На батарее сохло банное полотенце.

«И правда, экзотика… – подумал Лева. – Восток – дело тонкое…»

Он с опаской присел на софу, та скрипнула и провалилась под большим Левиным телом на глубину, раза в два с половиной превышающую требуемую, что тут же зафиксировал его седалищный орган. В этот момент дверь распахнулась, и Анжелка ввела еще двоих работниц «сказочного» цеха, одетых в черные ажурные чулки на широких резинках и во что-то наподобие комбинаций.

– Снежана! – представила она ближнюю к ней девушку с толстыми ногами и низкой жопой и сделала вместо нее книксен. Девушка улыбнулась хорошо, не натужно, почти по-матерински, и вытерла рот тыльной стороной ладони.

– Машуха! – представила она другую девушку и на мгновение смутилась. – Ну, то есть Маша… Это просто отец ее так зовет… В Оренбурге… – За Машуху Анжелка тоже сделала книксен.

Маша так же по-доброму улыбнулась и точно по такой же технологии вытерла рот. Она, в отличие от Снежаны, была высокой, худой, с голенастыми журавлиными ногами, длинными, но не стройными, а буквой «икс». То, что они доедали картошку на бегу, за секунду до служебного выхода, не вызывало ни малейшего сомнения.

– Из Оренбурга? – переспросил Лева. – Маша? Ты, стало быть, капитанская дочка?

Машуха не поняла:

– Не-е-е, у меня отец прапором был, он уже щас не служит. Его придавило тогда этим… на гусеницах… который ракеты возит… Гусеница слетела, когда они ее натягивали, и перебила ему ноги… обои… Он щас лежит дома, с матерью… Мать меня в Москву услала после… на оптовый рынок, говорит. Ну, а я в «Сказки Востока» устроилась, к девчонкам.

«Господи… – подумал Лева, – Господи Боже мой…»

Такое количество примитивной и ужасающей правды, пришедшейся на единицу Левиного досуга, ему приходилось воспринимать не часто.

– Ну, а вы откуда, девочки? – спросил он двух других, чтобы растворить неприятный осадок от оренбургской истории.

– А мы молдавские. – Анжелка обняла Снежану за плечи. – С Тирасполя… Не с самого, но рядом почти… Так, вы кого берете?

– Тебя, лапушка… – вздохнул Лева, – тебя берем…

Выбора не было… Восточная сказка плавно перетекала в короткую несмешную историю родом со среднерусской низменности…

– Ага, – обрадовалась Анжелка, – вы пока раздевайтесь, счас я полотенчик дам…

Снежана и Машуха, честно отстояв смотрины, быстро вышли из комнаты и, как были, в чулках на резинках, понеслись в кухню, очевидно, доедать картошку.

– Только это… У нас плотят вперед, пожалуйста, по тарифу… Вы на час или как?