Портмоне из элефанта (сборник)

– А чего? – не понял он. – Это ж так тоже нормально, я хорошо это дело знаю. У нас в походе, когда дальнем, ребята все нормально общаются. Когда вахты нету. Там у нас все привыкли уже, и тоже классно получается. Не-е-е-т, в смысле, ребята многие женаты, и всё такое, но когда надо – не вопрос, наоборот, всё по делу и с кайфом даже выходит. Вот увидишь… – Он нежно закинул свою морскую конечность мне на бедро.

– Делаем так, – дрожащей связкой спазма выдавил пораженный я. – Я ничего этого не слышал, а ты – не говорил… – Гнев мой не был сконструирован дополнительными средствами возмущения среды – хватало естественных раздражителей. – А если чего – на грунт опущу и назад всплыть не дам. – Я приподнял общее на двоих одеяло и глянул в район кроватного экватора. – И перископ свой опусти. Чтобы не было беды… – С этим сокрушительным диагнозом я отвернулся к стенке, натянул одеяло и вновь отправился в сторону дьявольского гульбища. Славик испуганно затих и не храпел до самого утра. Поэтому перед самым утром кукушка не пробилась, и я обмочил часть пространства под собой снова. И небольшую часть пространства под Славиком. Тоже…

Утром Славик не обозлился моей ночной раскованностью, и хоть своей вины внутренне не признавал, но, наоборот, затеял постирушку, потом выжал морским узлом и дал знать:

– Дурачок, – улыбнулся он добродетельной русалкой, – недодержка влаги из пузыря до сигнала подъема определяется заболеванием простатита аденомы. И случается это исключительно из злоупотребления сдержанностью массажа изнутри главной железы мужского устройства. А медицина для этой цели лекарственно бессильна. Таблетки туда не достают никакие – проверено опытом. У нас в походе, кто это злоупотребление себе разрешал, сразу после передумывали. А если до Карибов доходили, то уже ни одного не оставалось принципиального, потому что тоже до подъема не хватало додержать. А потом, после Карибов, уже сами просили друг друга о профилактике соединения. Я только про капитана не знаю и про старпома. Про других всех знаю надежно, начиная с торпедного отсека и далее по всей длине прочного корпуса. – Он задумчиво почесал себя и с надеждой посмотрел на меня. – Это дело такое, а?..

– Угомонись, дурик, – лениво ответил я, тайно довольный Славиковой стиральной инициативой. – Ну, чего несешь-то? Какого еще тебе массажа устройства надо? Приснилось чего – так и говори…

– В том-то и дело, что не успело присниться еще ничего, – горячо возразил Славик. – Я без этого практически теперь не засыпаю, и получается, как вторая вахта подряд, но еще более бдительная, как в условиях военных действий.

– Ну а я при чем? – Сам я начал уже уставать от такой его настырной непонятливости. – Я же в походы ваши не хожу на Карибы.

– Ну правильно, – снова не согласился Славик, – тебе незачем в походы, ты и здесь обссываться научился, у себя, на Довженко…

Крыть на этот раз было нечем. Не скажу, что после этих слов я задумался основательно, но спорить дальше уже не захотел и перевел беседу в нейтральное русло, объявив:

– Запас вышел всего. Пошли обеспечим на дальше. И снотворные средства для тебя прихватим, чтоб вторую вахту подряд не стоять.

– Я все почти пробовал, – грустно ответил Славик. – Не перебивают они тягу ночных мучений. – Он поджал нижнюю губу и сверкнул глазной влагой. – Придется, наверное, досрочно отпуск прерывать, в порт приписки возвращаться…

Перспектива была неожиданно неприятной. Особенно после того, как мы пополнили на Славиковы морские отпускные запас прочности жизни на ближайшие дни суток. Включая весь набор жидкого, который в какой-то момент, до Славика, начал беспокоить меня неприступностью этикеток разлива. В общем, к ночи надрались мы снова, но оказалось, что Славик всего лишь выпил. На этот раз попытка его снова была, но гораздо трепетней предыдущей, поэтому я лишь вяло отмахнулся и провалился, где было море трезвых по колено пьяни – в блеск и нищету карнавала. И снова своевременно выбрался в темноту, когда чешуйчатый хвост приготовился было к броску, упруго поджавшись под самого себя…

Под утро Славик, промучавшийся, видать, по новой, тихо уткнул в меня свою торпеду, поцеловал в плечо и прошептал на ухо:

– Тебе пора… Нужно кое-куда посетить…

Я проснулся с благодарным ощущением братства, своевременно посетил энурез и, вернувшись, взглянул на мичмана. Рука у того покорно лежала поверх одеяла и слегка вздрагивала. На меня Славик старался не смотреть, сдерживая эрективный приступ доброго утра. В этот момент мне стало его нестерпимо жаль, и я почувствовал, что прозрел…