Портрет

– Шторы? Да я их в кладовку убрала в самый низ, положила на коробку справа. Хочешь, приеду, найду, приготовлю тебе что-нибудь вкусное. – она с надеждой ждала ответа.

– Нет, спасибо, ты в понедельник тогда приезжай с утра, деньги я на тумбочке оставлю. Спасибо. – Он положил трубку и шумно выдохнул – Ух. Угораздило ж его.

Марина работала у него уже несколько лет – молодая симпатичная деваха, из Молдавии. Она убирала, стирала и готовила ему. Все было прекрасно, пока однажды, в состоянии легкого подпития он не переспал с ней. Что на него нашло? Просто она крутилась перед ним полураздетая, кокетничала и заигрывала……ну, он и не устоял. Но после она сразу себе что-то там навоображала, почувствовала себя хозяйкой и уже собиралась переехать к нему. С большим трудом ему удалось ее отговорить. Он, старательно отводя глаза, пытался ей объяснить, что все это получилось спонтанно, никаких чувств он к ней не испытывает, но, случайно подняв глаза, увидел глупую и довольно нахальную улыбку.

– Ничего, я подожду, соскучишься – позовешь.

Разубеждать ее было бессмысленно. Прошел примерно месяц, он избегал с ней встречаться, деньги оставлял на тумбочке и общался только по телефону. Его сосед, Андрей Борисович, с которым Виталий был в дружеских отношениях, посоветовал Марину просто уволить, но Виталий малодушничал, тушевался и никак не мог решиться. Если честно жутко боялся, что Марина устроит сцену, а разного рода сцен он не переносил. Он надеялся, что все как-нибудь само утрясется и забудется.

Еще раз оглядев мастерскую, позвонил Андрею Борисычу, чтобы одолжил старинный туалетный столик и несколько старинных безделушек. Виталий примерно представлял, как напишет ее, в идеале с обнаженной грудью, но если с бабушкой… попробовать разве уболтать ее, грудь прикрыть прозрачным шарфом. Ну, если не получится уболтать, тогда с обнаженными плечами в платье с декольте, восемнадцатый век и ожерелье на шею, а волосы поднять… Да, так будет самое оно. Но в последний момент он подумал, что в каком-нибудь пеньюаре, как бы со сна… или после бала. У нее такое выражение лица… Надо бы предложить Ваське приехать, пощелкать ее. Где он еще найдет такую роскошную натуру. А может ему только показалось? Может, девушка не так хороша? В общем-то, они мало общались. Ладно, приедет, тогда посмотрим. Надо же, с бабушкой…

В пятницу Лиза все-таки проявила выдержку – пила один кефир, а в субботу первым делом встала на весы. Ничего! Стрелка даже не шевельнулась. Хоть бы на сто грамм! Нет, восемьдесят пять, хоть тресни! Она загрустила и пошла умываться.

– Лиза! Тебе что на завтрак приготовить? Может, овсянку?

– Можно овсянку, – Лиза раскрасневшаяся вошла на кухню, – только на воде.

– Ты чего такая красная?

– Гимнастику делала.

– Молодец, просто молодец.

– Кто молодец? Лиза? – Бабушка деловито прошла к холодильнику и внимательно читала дату на упаковке. – Какое сегодня число? Четырнадцатое? А здесь написано «годен до двенадцатого». Это в помойку… Так Лиза, значит, молодец?

– Да. Представляешь, вчера весь день на кефире сидела, а сегодня гимнастику делала.

– Два притопа, три прихлопа? Слышала, слышала, как что-то бухало за стенкой. Я уж подумала, что слон прыгает, а это, значит, внучка моя. Заешь что, тебе надо бегать по утрам по десять километров каждый день и прыжки свои перенеси на улицу, а то пол проломишь.

– Мам! Ты что на завтрак будешь?

– А что народ ест?

– Мы едим овсянку на воде.

– Вот гадость-то. Нет, мне это не подходит. Я бы съела омлет с колбасой и с помидорчиком. Сделаешь?

– Конечно, иди, я тебя позову.

– Мам, ну почему она такая вредная? – Прошептала Лиза, когда Анастасия Максимовна вышла.

– Такой характер, – развела руками Ангелина.

– Ужас! Как с ней люди работают? А дедушка как ее терпел?

– Дедушка любил ее очень, все ей прощал.

Ангелина Николаевна задумалась. Действительно, у матери характер всегда был нелегкий, домом не занималась, все делал отец, на все ее нападки отвечал шутками. Часто покупал цветы, водил жену по театрам, никогда не спорил и, боже упаси, не упрекал, об измене даже смешно было подумать, настолько он предан был своей жене всю жизнь… Почему же у нее самой жизнь не сложилась, вроде и характер помягче, и хозяйка она хорошая, а муж ушел. Что же тут не так? Просто разлюбил? А может, и не любил никогда. Она переживала поначалу, потом смирилась, но за дочку очень обидно – ни разу не поинтересовался, как она, как учиться, как здоровье. Только деньги присылал исправно, даже когда Лизе исполнилось восемнадцать, продолжал платить.

Когда Ангелина обратилась к нему с просьбой помочь Лизе с работой, то заметила, что деньги больше не надо присылать, они ни в чем не нуждаются, но он ответил, что пока есть возможность, будет помогать. Вроде все по – честному, но почему-то обидно…наверно, от его равнодушия. Искоса поглядывая на Лизу, быстро проглатывала кашу, чтобы не расплакаться.

Лиза долго выбирала наряд, наконец, остановилась на черной прямой юбке и зеленой водолазке. Волосы распустила и тщательно расчесала, постаралась пригладить, чтобы не пушились.