Портрет Анны

Спустя некоторое время в квартире не осталось никого. Последние гости медленно собирались в надежде увидеть еще одну работу Женича, но и их поджидала инстинктивная усталость, они разбредались по своим уютным квартирам и спальням, кое-кто из них находил еще силы на ночной бар или недолгую прогулку по шумным проспектам. Он прилег на толстую подушку, испачканную засохшей краской, и погрузился в тягучее ожидание. Глаза закрывались, но он продолжал слышать приглушенную музыку, доносившуюся из длинных деревянных динамиков, шум от мокрых колес, рассекавших широкие лужи под окном. Он пытался рассеять сон, вспоминая, какой сегодня день недели, затем размышлял над тем, чем этот день отличается от других дней, выпадавших пятьдесят с лишним раз за год. И тут он услышал новый звук, похожий на шелест опавших листьев поздней осенью, как будто он оказался в парке на пустынной аллее и ветер судорожно дул ему в лицо.

– Спишь? – сонно спросил Женич. – Идем, посмотришь, что получилось.

– Да, – пересиливая себя, ответил он, открыл глаза и приподнялся на локоть.

Женич подождал, пока Илья окажется на ногах, и предложил поскорее идти.

– Сейчас нас всех свалит сон, и ты не увидишь шедевр, – пошутил Женич, видя его уставший вид.

Они зашли в комнату, и Илья резко вздрогнул, пораженный увиденным. Перед ним стояла Катя, та Катя, которую он никогда не знал прежде. Формы ее тела были статичны, почти неподвижны, цвет кожи стал значительно темнее, чем в жизни. Губы и брови были подведены густым черным цветом, левое ухо украшала нарисованная серьга и коралловая раковина. В руке она держала то ли плод, то ли сосуд, часть которого была нарисована на левой груди. Ее бедра прикрывало нанесенное густой краской темно-красное парео с золотыми узорами. Она стояла у стены и всматривалась в окно, находящееся напротив двери в комнату.

– Это же Гоген, – почти прокричал Илья.

– Совершенно верно, таитянская Ева с его работы «Куда идешь?».

– Просто невероятно, – захлебываясь от удивления, сказал он. – Только живая.

– Живее всех живых, – улыбнулся Женич. – Ведь крутняк, правда?

– Еще какой! – восхищенно отозвался Илья.

Необычные краски, непривычный оттенок ее тела вызывали в нем тревожные ощущения. Крепкая жизненность наполняла ее чувственной страстью, тяжелый спелый плод был почти живым, казалось, что можно подойти и прикоснуться к нему, почуять экзотический запах.

Женич достал из сумки фотоаппарат, сделал несколько снимков и удовлетворенно сел на пол, потирая грубые ладони.

– Я собираюсь лечь спать, – по-деловому заявил Женич, любуясь своей картиной. – Ты заберешь ее или оставишь?

– Конечно, заберу, – выпалил Илья.

– Но она непригодна сейчас для ласк, – скептически произнес Женич и рассмеялся.

– Я буду на нее смотреть, мне этого достаточно.

– А меня даже никто и не спросит, что я думаю? – неожиданно включилась в разговор Катя.

– Не знаю, что и сказать, – растерялся Илья. – Пойдем домой, уже поздно.

– Не поздно, а рано, – поправил его Женич. – Половина седьмого.

– Самое время, чтобы плюхнуться в теплую постель, – Илья сменил тон и поднял с пола ее одежду.

– Я бы хотела сохранить в себе этот образ, – воодушевленно произнесла Катя.

– Думаю, это уже произошло, – многозначительно прошептал Женич и вышел из комнаты. В дверях он бросил небрежное «спокойной ночи» и пропал в одной из комнат мансарды.

III

– Я хочу, чтобы вы сделали именно так, – не унималась Маргарита.

– Не вижу в этом никакого смысла, – перебил ее Илья. – Зачем вам..?

– Мы, кажется, договорились избегать лишних вопросов, – оборвала его она.

– Хорошо, – взяв себя в руки, сказал он.

Она опоздала на полчаса, нервно поприветствовала его и прошла в мастерскую, как будто была ее хозяйкой. Все время, пока они готовились к работе, она молчала, ожидая, что Илья начнет спрашивать ее или предлагать свои идеи, но и он непринужденно молчал, доставая кисти и раскладывая краски у палитры.

Когда Маргарита разделась, он заметил, что без одежды она выглядит гораздо моложе своих лет. Подтянутая стройная фигура вполне могла принадлежать двадцатипятилетней девушке, в меру заботящейся о своем теле, знающей, что оно не должно потерять природную естественность. Она легла на раздвинутый стол и почувствовала его пристальный взгляд, похожий на взгляд животного, готовящегося совершить прыжок.

– А что, если действительно предложить ей такой вариант? – подумал он, обойдя ее сзади. – Все равно она не просто так пришла ко мне, у нее явно есть планы, что дальше делать с этой работой.

– Вы готовы? – тихо спросил Илья.

– Да, можно начинать, – с уверенностью ответила Маргарита.