Портрет баронессы Зиммерштадт (СИ)

По его лицу скользнула лёгкая улыбка. Он убрал руку, откинулся на сиденье и велел мне рассказать о себе. Волнуясь, я залопотал что-то бессвязное о моём беспутном отчиме Гилвине, промотавшем состояние матушки. На середине рассказа сэр Джастин повторным прикосновением пальцев к моим губам заставил меня умолкнуть.

- Довольно. Ты принят, хотя и не окончательно. Я должен проверить тебя в деле.

Сам не соображая, что делаю, я схватил его пальцы и покрыл их жаркими поцелуями.

Он засмеялся.

- Я знал, Джеки, мы поладим.

Больше всего мне хотелось прижать его руку к моему паху, чтобы он почувствовал силу моего желания. Но я, конечно, не осмелился.

Сэр Джастин потрепал меня по щеке и раскрыл дверцу.

- В пятницу приедешь ко мне в Аддисберг. Тебя предварительно известят.

Я стоял, провожая карету глазами, пока она не скрылась за поворотом. И стоял потом ещё долго, мыслями пребывая в её напоённых духами сумерках. Бледное лицо сэра Джастина не выходило из моей головы. Его синие глаза смотрели на меня из-под полуопущенных век, а его улыбку я буду вспоминать на смертном одре.

Я опоздал явиться к нему вовремя, потому что совершенно не знал Аддисберга - огромного города, представлявшего собой настоящий лабиринт из каналов и кривых улиц. Старинный двухэтажный дом находился на окраине столицы, в глубине сада. Сгущался вечер, когда я, пройдя аллею, поднимался по ступеням широкого крыльца к дверям, по бокам от которых возвышались каменные львы, держащие лапами щиты с гербами. На мой стук в дверь вышел давешний кучер, одетый в длиннополую ливрею. Почти всю его голову занимала блестящая лысина, только с её краёв, огибая уши, свисали жидкие седые космы. Он объявил мне, что сэр Джастин уехал по делам. Встречусь я с ним только завтра.

Он принял от меня шляпу и проводил в отведённую мне комнату. Она оказалась довольно большой, в ней топился камин и на столе стояли тарелки с холодными закусками, видимо ждавшими меня уже давно. Больше всего меня удивила кровать. Широкая, увенчанная резным балдахином, она походила на супружеское ложе. Старик попросил меня располагаться, и с поклоном вышел, оставив одного.

Я разделся догола, задул свечу и залез под лёгкое, почти невесомое одеяло. За окнами стемнело. На стены и камин легли синеватые пятна ночного света. Мне не спалось. Эта огромная кровать сильно смущала меня. Она приготовлена для меня неспроста, думал я. В любую минуту может раскрыться дверь и на пороге появиться мой белокурый кумир. Я притворюсь спящим. Он ляжет рядом, и тут я проснусь и брошусь ему на грудь. Я почувствую его тело, его губы, его член. Я буду целовать его всего, а если он захочет что-то со мной сделать, то я буду послушней собаки.

Однажды мне показалось, что по коридору кто-то идёт. Останавливается возле моей двери... Я замер. Сердце стучало в ушах, рука непроизвольно сжимала простыню. Сейчас он войдёт. Сейчас... Почему он не входит? Каждая секунда казалась мне вечностью.

Но никто не вошёл. Шаги удалились. Я был в отчаянии. Мой господин побрезговал мной. Впрочем, скоро мне пришла утешительная мысль, что это, возможно, был слуга.

Я был настолько взволнован, что долго не мог успокоиться. Я думал только о сэре Джастине - моём господине и повелителе, и уснул под утро, охваченный сладостными фантазиями. Главным героем в них был, конечно, сэр Джастин.

Я увидел его вечером. Он был свеж, причёсан и так же неотразим, как тогда, в карете. После слов приветствия он без лишних предисловий взял мою голову за затылок, притянул к себе и впился в мои губы. При этом его рука скользнула мне на талию, и оттуда - на ягодицы. Как только он оторвался от меня, я, не в силах сдерживаться, с хриплым стоном опустился перед ним на колени и, глядя на него снизу вверх, прижался лицом к его паху.

Он с лёгкой усмешкой поднял меня на ноги.

- Нет, Джеки.

- Почему? - Я весь дрожал. - Я готов служить вам... Готов любить вас... Я... я... люблю вас...

- Да, я знаю, и тоже люблю тебя, - спокойно ответил он. - Но, видишь ли, Джеки, ты мне слишком дорог, чтобы я мог тебя любить по-настоящему. Так, как я хочу. - Он по-хозяйски обхватил мою шею. Его пальцы погладили мой кадык и слегка надавили на него. - Дело в том, мой мальчик, что я получаю удовольствие от любви, только когда делаю своему партнёру больно.

- Я готов, - хрипнул я.

Что-то подобное мне уже мерещилось в моих горячечных мечтах. Я хотел сказать ему, что могу голым приползти к нему на коленях, держа в зубах плётку, которой он меня отстегает.

Но он не дал мне и рта раскрыть.

- Короче, я вижу, ты готов служить мне.

- Да, конечно, - кивнул я, глядя в его бездонные голубые глаза и касаясь пальцами его руки, которой он всё ещё держал меня за горло.

- Сегодня ночью ты докажешь свою преданность на деле, - сказал он. - Как ты насчёт того, чтобы поработать ремнём по голой заднице?

Я кивал как китайский болванчик.

- Да, да, я всё сделаю, сэр. Всё, что угодно, сэр.