Портрет без сходства. Владимир Набоков в письмах и дневниках современников

Он не выносит Пастернака,
Томаса Манна и Бальзака;
Пусть Пушкина и перевел,
Зато невеждою нашел,
Как это сделал Добролюбов.
(Хоть, может быть, сравненье грубо,
Мы карты выложим на стол.)
«Поэт, но проза преплохая» —
Вердикт Иванову. Мой свет!
Ты, очевидно, забываешь,
Что и талантливый прозаик
Не обязательно поэт.

Хоть диагно'зы ставить рано

(Мы предоставим их другим) —
Как далеко твоим романам
До чудных «Петербургских зим»!.
Наш автор, Галиной соперник,
«Жар-Птицу» – был такой журнал —

Стихами сладкими снабжал
В манере Щепкиной-Куперник.
Поэт он был довольно плоский,
Но наслаждался остолоп,
Вкушая Сиринский сироп,
И балалайки, и березки.

Писатель двинулся вперед;

Тут, как у Андерсена в сказке
(Хотя скорей – наоборот),
Случилось странное: сюркот,
Цепь золотая и подвязки —
Все у него блестит, цветет.
Вот скипетр, мантия, корона!
И расступилась чернь и голь
Почтительно, хотя смущенно:
Все налицо – но где ж КОРОЛЬ?
Пустое! Критик благосклонный
Об этом пикнуть не посмел.
Во всем Набоков преуспел:

Он – не в пример собратьям русским —
Владел «с младенчества» французским
И английским. Он захотел
Аналитической булавкой
Заполнить наскоро пробел
Меж Генри Джеймсом, Прустом, Кафкой;
Затем, о Сирине трубя,
Влюбился в самого себя.
В своем величии убог он:
Он как Нарцисс, собой растроган,
Свои лишь прелести любя.
Он ворожит, ошеломляет,
Словами – щедр, душою – скуп,
И вещь любая оживает;
Но человека он не знает
И переделывает в труп —
И все живое умерщвляет.
…………………………….

Без всякой помощи, один

Разбил он камни преткновенья
И до внушительных вершин
Добрался, – вот, на свой аршин
С каким торжественным презреньем
Всех мерит сей венец творенья:
Читатель – глуп, поэт – кретин.
Всех развенчал глумливый барин;
Сент-Бёв – и тот смешно бездарен
(Как скуден выбор бранных слов!);
«Вполне бездарны» – Григорович,
Вольтер, Жанти-Бернар, Козлов;
Мир – обиталище чудовищ
И бесталанных дураков.
Языков – третьестепенный,
И пошляком арбитр надменный
Прозвал зачем-то Беранже.
Приелось это всем уже,
Сии заезжены дороги;

Но от вельможных хронологий
Нам надо быть настороже.
Везде щиты, гербы, чертоги,
Дворцы блистательных мужей.
Он предков подвиги смакует:
«Какой-то» – «где-то» – «кем-то» был;
Он слишком много протестует,
Но лишь немногих убедил.
Спесь не нужна аристократам,
Не нужно девушке румян,
Чернильница не сродна латам,
Пиит не граф, а графоман.
Почти был деду выдан титул,
Князек Набок им не забыт;
Все это белой ниткой шито —
Каприз тщеславного пиита.
Ему вся музыка претит,
А композитора тошнит
От плохо вымытой Лолиты.