Портрет блондинки в голубом (СИ)

Они распрощались на какой-то неустойчивой ноте. Петр явственно чувствовал, что Кутепов хочет что-то добавить, но тот так ничего и не сказал. Потому, когда телефон уже через секунду снова зазвонил, он усмехнулся:

- Вась, я никому про Ляпина не говорил. Клянусь! – без предисловий начал он, - У меня вообще сейчас не то настроение…

- Надеюсь, твое настроение не слишком ужасное, - растерянно пробормотала Катерина на другом конце линии.

- Катюша! – вскрикнул Бочкин и задохнулся то ли от неожиданности, то ли от счастья.

- Ты прости, что я выпала из общения. Вчера ночью позвонили из Питера. Там готовится выставка Бурхасона. Теперь уже с другим пафосом, сам понимаешь. Пришлось первым рейсом лететь.

- Так ты из Питера звонишь?

- Да, тут жуткая погода. Я терпеть не могу Питер. К тому же на меня столько народу навалилось, что голову некогда поднять. Пресс-релизы, сопроводительные бумаги, аннотации… Теперь все без подписи Пабло. Все на мне. Смогла прослушать сообщения только сейчас.

- Боже, я тебе, наверное, весь автоответчик забил своими дурацкими стенаниями, - хохотнул Петр.

- Ну… - наверное она загадочно улыбнулась, как улыбается женщина, которой делают комплимент, - Мне было… приятно.

- Когда ты прилетаешь в Москву?

- Думаю, что завтра днем. Но это не точно. Я перезвоню.

Она о нем думает. Она просто была занята. По телу Бочкина пронеслась теплая волна блаженства. Он снова обрел силы, захотелось действовать. Захотелось совершить что-нибудь из ряда вон: подвиг какой-нибудь, достойный самого Геракла. Или на худой конец, найти, наконец, портрет Марго.

***

Славка Кудрин тупо пялился в окно. За пыльным стеклом шумела чужая жизнь. Люди шли по своим делам. Кто-то влюблялся, кто-то разводился, кто-то рожал детей, чьи-то дети уже топали пухлыми ножками по асфальту. Все двигалось ни в одну, так в другую сторону. И только для Славки жизнь словно замерла. Он сидел в пыльной квартире, не понимая, зачем он сделал то, что сделал, и что у него впереди. За спиной, на диване лежал молчаливый телефон. Он должен был разразиться спасительно трелью еще вчера. Но он молчал. Молчит и сегодня. Славка вздохнул. Что делать дальше? Бежать, куда глаза глядят? Затаиться в этой Богом и людьми забытой квартирке на окраине Москвы? Он отошел от окна, поставил на плиту видавший виды чайник. Глядя на это раритетное чудо, которое ему досталось вместе с ключами от квартиры, Славка подумал, что жизнь его дала трещину и стала походить вот на этот музейный экспонат, закопченный временем и неряшливым к нему отношением. Он сидит в съемной каморке уже почти неделю, а где-то у горизонта мерцает всеми огнями его счастливая жизнь. То ли та, которую он упустил, то ли та, которая впереди. А он ведь знал ее уже, купался в ней там у горизонта. И все у него было: и рулетка до утра, и качественный кокос, и шумные вечеринки, и девочки на выбор. Все было, а потому особенно тяжко сознавать, что эта жизнь осталась, и кто-то другой купается в ней сейчас вместо него. А он Славка Кудрин, в бывшем успешный, молодой и подающий надежды чиновник городского муниципалитета, спортсмен и непревзойденный тусовщик, вынужден пить чайфир в одиночку среди чужого пыльного хлама. Славка плюнул в раковину и поморщился. Он сам себе отвратителен. Какая нелепость – потерять все из-за ерунды. Попасться на взятке. Да, взятка была крупной – триста тысяч гринов. По тем временам, так и вообще заоблачной. Сколько лет прошло? Почти шесть? Его осудили и посадили на пять лет. Смешно! Неужели государство действительно полагает, что исправительная колония существует для исправления личности? Что за решеткой из него – преуспевающего чиновника из отдела землеустройства, пусть и взяточника, но все-таки достаточно приличного гражданина сделали образцово-показательного индивида и выпустили на свободу с чистой совестью? Неужели есть такие идиоты, кто в это верит? Ну, да, его изменили. Сел он взяточником, а вышел законченным вором и убийцей, для которого ничего святого нет, а осталось лишь желание вернуться в утерянную жизнь любыми способами. Пусть и по трупам, как сейчас – не важно. Вкусив прелести ночных клубов, хороших авто и практически полной вседозволенности, он уже не хотел жить иначе. Он хотел как раньше, до тюрьмы, сидеть в джакузи своей 10-метровой ванной, на девятом этаже новенького дома на Кутузовском, и чтобы в бурлящей пене к нему прижималось стройное бедро мулатки. Он хотел одеваться в дорогие костюмы и пить хорошее старое вино. А все это бывшему зэку было недоступно обычными человеческими способами: работа, карьера, финансовые махинации. Все это он мог вернуть, только нечеловеческими методами: воровство, грабеж, убийство. И может быть уже вернул? Может он дождется звонка, и ему скажут, что делать дальше. В этот момент зазвонил телефон. Славка вздрогнул и, рванувшись к нему, схватил трубку.

- Есть разговор, - скупо сообщили ему в ухо, - Я приеду около семи.