Портрет блондинки в голубом (СИ)

- Ты! – его глаза вдруг налились кровью, как у быка, которому скотник неожиданно показал красную тряпку, - Ты мне не указывай! Я могу делать все, что хочу!

- Да, ради бога, - едва сдерживаясь, холодно заявила жена, - Хочешь петь, иди куда-нибудь в лес. Там тебя никто не услышит, и все останутся довольны.

- А тебе не нравится, как я пою! – брызгая слюной, проорал Федор Петрович, - не нравится ей! Да на хрен мне для тебя петь-то! Ты ведь уже давно того не стоишь! Да и стоила ли когда…

Произнеся эту убийственную для любого брака фразу, он вдруг уронил голову на кулак и засопел.

- Ну, вот… - Светлана неловко усмехнулась оторопевшей Ольге Сергеевне, - Как видите, муж, спьяну гоняющий домашних вилами – это еще не самое ужасное, что может быть. Ваш при этом не пел?

- Нет! Матерился, - потупила глаза свекровь. Ей, как пожилой, умудренной опытом и, в общем-то, не злобной женщине стало неловко оттого, что она внесла смуту в чужую семью. Конечно, приятно, что твои давно увядшие прелести кто-то, пусть и сильно набравшийся водки, все-таки заметил. Но не в таком же развитии. Достаточно было двух трех комплиментов.

- Что-то Маняша и Тимофей застряли в саду, - Изольда поднялась, - Пойду гляну.

Она терпеть не могла семейных сцен. Ни своих, ни чужих. Конечно, забавно, когда становишься свидетельницей адюльтера. Но тут никакого адюльтера не предвиделось. А все шло к долгоиграющим воспоминаниям обоих супругов о взаимных недостатках, о том, кто кому чего недодарил, и прочей скукотищи. Кроме того, Изольда надеялась увидать вернувшуюся из дома Полуниных Марго. Она вышла на террасу.

Ночной сад, искусно подсвеченный декоративными фонарями, дохнул на нее влажной свежестью. Где-то в тени деревьев потявкивал Мао. Уже с полчаса назад Маняша вывела его прогуляться. Тарасов, разумеется, тут же вызвался составить ей компанию. Судя по тишине, они забыли про песика. Изольда усмехнулась и пошла было прочь, чтобы не нарушать романтическое настроение, витавшее в эту ночь над деревьями.

- Поганец! – с досадой проговорил Тимофей где-то совсем недалеко, - Ну, почему среди огромного количества кустов и деревьев ты выбрал именно мою ногу, чтобы справить свою нужду!

- Может он ревнует? – Маняша весело засмеялась.

- А ты с ним целовалась? – видимо, прыгая на ноге, усмехнулся Тимофей, - Ведь ревнуют лишь тогда, когда на что-то надеются. Так ты дала ему повод? Отвечай!

- Один раз. В носик.

- Женщины! – шутливо возмутился он, - Я вызову твоего уродливого воздыхателя на дуэль!

Изольда вернулась в комнату. Судьба Маняши, судя по всему, складывалась именно так, как и было задумано. И если она не натворит каких-нибудь глупостей, то свадебные колокола могут зазвенеть уже через несколько месяцев.

В гостиной все было по-прежнему. За исключением того, что место Полунина за столом пустовало.

- А где Федор Петрович? – вскинула она брови.

- Домой пошел, - фыркнув, ответила Светлана, - Вы уж простите его. Вообще он смирный. Но если доберет до своего края, как сегодня, то лучше бы ему на людях не маячить.

- Пускай, конечно, проспится, - излишне душевно согласилась с ней Ольга Сергеевна.

Она чувствовала вину за разлад между супругами.

- Что? – Изольда похолодела и, моментально потеряв силы, ухватилась за край стула, чтобы не упасть, - И вы его отпустили?! Нужно немедленно догнать его и вернуть за стол! А вдруг он не дойдет до дома! Он же не в том состоянии, чтобы… В общем, всем нам было бы спокойнее…

- О! Огромное спасибо за заботу, - сухо поблагодарила ее Светлана, - но поверьте, без него остаток вечера мы проведем куда приятнее. А если он и упадет где-нибудь по дороге, то сейчас ведь не зима. Проспится в вашем саду, а там встанет и как-нибудь доберется.

Изольда поняла, что спорить бессмысленно. Она опустилась на стул и уставилась в противоположную стену немигающим взглядом. Каждую секунду она ждала начала большого скандала.

***

Кутепов разболтал в чашке с кипятком ложку дешевого растворимого кофе и залпом выпил половину. Затем отдышался и перевел взгляд на сидящего за его столом Бочкина:

- Точно не хочешь? – он кивнул на свою чашку.

- Уволь меня от этой пытки! – испугался тот, - Это страшно вредно для желудка.

- Ага, желудок, значит, ты свой бережешь, а о морде не заботишься, - ухмыльнулся следователь и красноречиво оглядел уже позеленевшие синяки на скуле детектива.

- Это издержки производства. Могло быть и хуже. В тебя же тоже стреляли.

- В меня бандиты стреляли, а тебя клиенты лупят. Это разные вещи.

- Для тебя они бандиты, для меня – клиенты, - парировал Бочкин, - И покончим на этом. Не хочу я твоей баланды, чего ты сразу на личности переходишь. Лучше скажи, что ты думаешь?

Кутепов допил кофе, поставил чашку на тумбочку возле электрического чайника и снова усмехнулся: